— Брату Ницетасу комната твоя не понравилась. Говорил, что слишком тесная да темная. Так что никто там не жил. И вещи так там и лежат — как раз пойдешь, облачишься в одежду, сообразную сану. Единственное, брат Ницетас на венчание короля и королевы одолжил твою праздничную сутану, дескать, она наряднее, чем та, что он привез из обители. И, сдается мне, так и не вернул.
— Жаль. Хорошая была сутана. Ну, пойду я. Переодеться надо. Права ты.
И Паулюс с кислой миной побрел из кухни, где оставались любезные его сердцу шабли и мед. Однако не успел он дойти до порога, как столкнулся с пышнотелой женщиной, держащей на руках младенца. Младенцу было около полугода. И, едва завидев Паулюса, он сжал свои крохотные кулачки, закряхтел и стукнул женщину по лбу.
— Ваша Светлость, что ж вы балуетесь? — взвизгнула она и жалобно посмотрела на Барбару.
— Забавляется юный маркиз, — с улыбкой сказала кухарка.
Паулюс подпрыгнул. И, кажется, даже протрезвел. Немного.
— Какой еще… юный маркиз? — недоуменно спросил он у женщин.
— Ты, что же, брат Паулюс, не знал даже, что у трубадура, который маркизом де Конфьяном оказался, сын есть? — изумленно спросила Барбара. — Что ж это за такие дальние страны, что туда вести из Трезмона не доходят? Про свадьбу не знал, про наследника Его Светлости — тоже. А ведь вы ж, помнится, с мессиром Сержем приятелями были, столько выпили вместе!
Святой брат издал странный звук, явно означавший, что ничего из перечисленного кухаркой он не знал, а Серж еще обязательно ему ответит, почему держал его, своего друга, в неведении относительно сына. Паулюс с любопытством взглянул на ребенка.
— А ведь похож-то как!
— Еще б не похож, — мечтательно проговорила кормилица. — Сразу видать породу!
Породистый младенец недоверчиво окинул взглядом молодую женщину и, что есть духу, завопил.
— Ваша Светлость, Ваша Светлость! Что же вы? — запричитала та. — Мать с утра не в духе, он и плачет. Чувствует, бедняжечка.
— А как по мне, так он попросту голодный, — жизнерадостно заявила Барбара. — А мамаша его — сущая ведьма! Клянусь памятью своей кузины Никталь — тоже с бесами водилась, покуда они ее к себе не прибрали. Старая дура жила в лесу, пошла травы собирать на болото. Там и пропала, больше ее не видели.
— Совсем нехорошо в Трезмонском королевстве, — пробубнил себе под нос Паулюс и осенил себя крестным знамением. Он не рискнул спрашивать подробностей ни про ведьму, ни про то, почему юный маркиз находится здесь, а не в Конфьяне.
— Пойду я, Барбара. Пойду, — почесав затылок, сказал Паулюс. — Мне письмо надо написать одному полудурку.