Так или и иначе, но более важными, чем явные биографии, в мусульманской практике являются хадисы, сначала передававшиеся устно, а затем зафиксировавшие «предания» из жизни Мухаммеда в письменном виде. Однако и здесь воображение скрыло все, что, возможно, было связано с фактами. В 772 году, через 140 лет после смерти Мухаммеда, некий человек по имени Ибн Аби аль-Ауджа хвастался, что составил около 4000 хадисов. Самые влиятельные авторы хадисов, однако, появились только в IX столетии: Ахмад ибн Ханбаль (ум. 855), аль-Бухари (ум. 870), Муслим ибн аль-Хаджжадж (ум. 875); без преувеличения примерно к 875 году должно было быть создано более полумиллиона хадисов. Даже если оставить в стороне рассказы о чудесах, в которых пророк мог вызывать и останавливать дождь, создавать волшебным образом пищу или излечивать больного касанием, все остальные эпизоды, легенды, истории и остроумные замечания не могут рассматриваться как серьезные свидетельства о жизни Мухаммеда, пусть в исламе они и являются важнейшим источником веры после Корана.
Тем не менее они примечательны в другом отношении, так как создают образ Мухаммеда, похожий на образ Иисуса. Так или иначе, но имя Мухаммед вполне христианское: оно означает «прославленный», на латыни – Бенедиктус, по-немецки – Бенедикт. Латинская форма «бенедиктус» – это одновременно и причастие прошедшего времени, используемое, например, в «Benedictus qui venit in nomine Domini» («Прославлен тот, кто приходит во имя Господа»), центральном послании христианской литургии. Тот, кто неправильно поймет эту фразу, расслышит известное имя и переведет все на арабский соответствующим образом, получив формулу «Мухаммед расул Аллах»: «Мухаммед посланник Божий».
Другими словами, Мухаммед мог быть Иисусом. Не Иисусом римского или православного христианства и не Богом, но тем, кто был выделен Всевышним из остальных людей. В действительности около 600 года на Аравийском полуострове помимо многобожников и иудеев жили также христиане. Многие из них являлись потомками беженцев, уходивших сначала от преследований языческих римских императоров, а позднее – от гнета официальной церкви. Таковыми были ариане, не считавшие Иисуса сыном Бога и отвергавшие соответствующие догматы. В Мекке существовало христианское кладбище, а в числе идолов Каабы имелся образ Богоматери. Можно предположить, что у арабских христиан сложилась собственная форма христианства, усвоившая иудейские идеи и остававшаяся открытой для языческих древнеарабских влияний.
Словом, остается открытым вопрос, были ли арабские воины, отправлявшиеся, согласно византийским источникам, уже в свои первые завоевательные походы с боевым кличем «Мухаммед!», мусульманами в сегодняшнем понимании этого слова. Возможно, впервые они сформулировали собственное особое понимание веры, когда захотели продемонстрировать свое религиозное равенство и даже превосходство в отношении покоренных персов и западных и восточных