То же самое касалось в 1930 году и кино. Брехт подписал контракт с кинокомпанией «Nero» на экранизацию «Трехгрошовой оперы» – и расторг его, потому что фирма изменила материал так, что политический подтекст произведения был утрачен. Брехт понял, что его имя использовалось только как оболочка для коммерческих целей: «Это схема распада литературного продукта, единства творца и произведения, – писал он после окончания судебного разбирательства с кинокомпанией в «Трехгрошовом процессе». – Его [автора – Т.Г.] имя можно использовать для переделанного произведения, вообще без самого произведения. Даже слух о его радикальной позиции можно использовать без результатов его работы, без конкретной вещи».
Стихи эльзассца Георге Форестира не приобрели такой международной популярности, как драмы Брехта, но были созвучны атмосфере Западной Германии 1950-х годов. Сын немки и француза, он провел «трудное детство из-за разлада в доме родителей», учился в Страсбурге и Париже, в 1941 году в 20-летнем возрасте ушел добровольцем на фронт, участвовал «в России в битвах за Вязьму, Воронеж и Орел». После «провала» попал в американский плен, бежал на юг Франции и «в 1948 году «добровольно» вступил в Иностранный легион». Направленный в Индокитай, записывал стихи в письмах и на «маленьких грязных черновиках», пока в 1951 году после боя не пропал без вести.
В этой судьбе скитальца, попавшегося на удочку нацистам, жизнь которого была разрушена войной, в начале 1950-х годов могли узнать себя многие немцы, в том числе те, кто, например, как бывшие эсэсовцы имели скелеты в шкафу и становились жертвами шантажа, на что намекает в цитате прилагательное «добровольно». Стихи Форестира, опубликованные в 1952 году издательством Ойгена Дидерихса под элегическим заголовком «Я ловлю звуки сердца в дорожной пыли», стали довольно популярны и разошлись тиражом 21 000 экземпляров. Вторая книга с мелодраматическим названием «Сильна, как смерть, и ночь, и любовь» появилась на рынке в 1954 году, и всего за год было продано 6000 ее экземпляров, а германист Бенно фон Визе – член Национал-социалистической немецкой рабочей партии с 1933 года – включил лирику Форестира в свой авторитетный сборник «Немецкая поэзия. От истоков до наших дней».
Вглядывался ли Форестир в судьбу «Вернувшегося на родину» («Из лесов забвения // возвращаюсь я домой к вашим столам, // с цветком персика за ухом, // с бутылкой водки под мышкой») или же тосковал по далеким землям своих скитаний («Я ловлю звуки сердца // в дорожной пыли // от Урала до Сьерра-Невады, // от Йокохамы до Килиманджаро, // звуки арфы телеграфных проводов»), – всякий раз его творчество было созвучно своему времени. Готфрид Бенн превозносил поэта в газете «Neue Zeitung», восхищаясь «удивительно нежными, мягкими, меланхолическими стихами, походной поэзией солдата, прошедшего через многие страны, стихами странника, успевшего, кажется, бросить лишь мимолетный взгляд на все, что им воспевалось».