* * *
Гигантский комар-анофелес, похожий на летучего дракона, прожужжал мимо его лица, спикировал и исчез за выступом здания в том месте, где был пришвартован катамаран Керанса. Солнце палило беспощадно и жара выгнала огромных отвратительных насекомых из их убежищ в покрытых мхом стенах отеля. Керансу пришлось укрыться за проволочной сеткой. В свете дня лагуна была красива загадочной траурной красотой; мрачные зелено-черные стволы хвощей, пришельцев из триасовой эпохи, и полузатонувшие белые корпуса зданий двадцатого столетия, все это отражалось вместе в темном зеркале воды — два разновременных мира, негаданно встретившиеся в этой точке пространства. Но это ощущение ирреальности сразу пропадало, как только гигантский водяной паук разбивал эту картину.
Вдалеке, к полумиле к югу, где-то за затонувшим островом большого особняка готического стиля, взревел мотор и поднял невысокую волну. Керанс, прикрыв за собой проволочную дверь балкона, направился в ванную бриться. Водопровод давно не работал, но он расчистил плавательный бассейн на крыше и через окно провел оттуда трубу.
Хотя Керансу было уже почти сорок и от радиоактивного фтора его борода поседела, черные волосы и сильный загар молодили его лет на десять. Давнее отсутствие аппетита и различные модификации малярии, иссушившие его кожу, придали ему вид аскета. Бреясь, он критически изучал свое лицо, разминая пальцами натянутую кожу и массируя лицевые мышцы — с годами черты его лица постепенно менялись, как бы проявляя скрывавшегося в нем иного человека. Несмотря на склонность к самоанализу и рефлексии, он чувствовал себя вполне спокойно и трезво, холодные голубые глаза смотрели из зеркала с ироническим отчуждением. Полусознательное погружение в привычный мир, с его ритуалами и обычаями, отхлынуло. Если он и сторонился Риггса и его людей, то это диктовалось лишь стремлением к удобствам, а отнюдь не человеконенавистничеством.
Выйдя из ванны, он выбрал из обилия туалетов, оставленных банкиром, кремовую шелковую рубашку и светло-бежевые брюки. Плотно прикрыв за собой двойные двери — все занимаемое помещение представляло собой стеклянный ящик внутри другого ящика, кирпичного — он сбежал по лестнице.
Вскоре он оказался на площадке, где напротив его катамарана причалил катер полковника Риггса — переоборудованная наземная машина. Риггс, подтянутый, щегольски одетый мужчина средних лет, стоял на носу, упираясь сапогом в борт катера, и озирал берега бухты, заросшие буйной растительностью.
— Доброе утро, Роберт, — приветствовал он Керанса, спрыгивая на плавучую платформу — пятидесятигаллоновый барабан, привязанный к деревянной раме. — Рад, что вы здесь. Для вас есть работа. Сможете на денек отлучиться со станции?