Современные политологи, рассуждая о ситуации в Афганистане в конце 1970-х годов, делают акцент на политическом аспекте событий. Якобы конфликт внутри государства дошёл до критической точки, и борьба политических партий за власть переросла в гражданскую войну. Действительно, партийные распри привели в итоге к гражданскому противостоянию. Можно сказать даже больше: исламская революция в Иране стала тяжёлым провалом политики США. Внимание американцев к богатому ресурсами региону, имеющему общую границу с Советским Союзом протяжённостью 2500 километров, носило очевидный характер. «Мировой жандарм» усиливал позиции в Пакистане и через него расшатывал зыбкую афганскую государственность. Американцы за счёт растущего влияния на Среднем Востоке обеспечивали себе конкурентные преимущества.
Всё это так. Однако анализ политической и военной обстановки в Афганистане, а также внутренней жизни афганского общества даёт основания считать, что значение политического аспекта на момент ввода советских войск сильно преувеличено. Оппозиционные силы во главе с Хекматияром, другими политическими лидерами и полевыми командирами, по большому счёту, не интересовали революции в Кабуле и центральная власть, поддержанная извне. Противникам действующей власти было неважно, кто ввёл войска в Афганистан — СССР или США: те или другие могли поддержать только одну из сторон в борьбе за власть, а остальные участники афганского конфликта автоматически оказывались по другую сторону баррикад. Таким образом, при вторжении в Афганистан войск другого государства война в стране всё равно бы началась, что устраивало многих афганских неформальных лидеров, возглавлявших собственные вооружённые формирования и получавших финансирование из-за рубежа. Они владели сверхприбыльным бизнесом и занимались более выгодным делом, чем борьба за власть в Кабуле, которая сама по себе ничего им не давала. Производство опиума и героина — вот что давало деньги и влияние, в том числе в политике.
В условиях хаоса в стране возникали зоны, свободные от государственных институтов. Подконтрольные местным лидерам, полевым командирам целые районы жили изолированно, и кто находится у власти в Кабуле — там мало кого волновало. Обширные плантации мака Ахмад Шах Масуда, Саид Мансура, Мухаммад Хасана, Хекматиара в недоступном Панджшерском ущелье, Гильменде, других уголках страны приносили огромную прибыль и позволяли содержать собственные вооружённые формирования. Борьба партий, репрессии против населения — всё играло на руку тем, кто торговал героином. К этим местным лидерам, полевым командирам шли люди и получали оружие и средства к существованию. Ситуация в стране оказалась во всех отношениях удобной для создания вооружённых отрядов, защищавших территории производства востребованной в мире героиновой продукции. Наркотик караванами шёл на мировые рынки через условные границы с Пакистаном, Ираном, Китаем, а короли афганского наркобизнеса беззастенчиво богатели. На политической, экономической и социальной неразберихе в Афганистане зарабатывались миллиарды долларов и направлялись на расширение производства и содержание армий полевых командиров, контролирующих ситуацию в провинциях и способных оказать сопротивление войскам любого государства. Для того чтобы скрыть истинное положение дел, завуалировать героиновую подоплёку внутренних вооружённых разборок, афганской неразберихе после ввода советских войск придали политическую и религиозную окраску: бойцов отрядов и банд назвали моджахедами, то есть солдатами, вооружённую борьбу с теми, кто вторгся на их территорию, — борьбой с неверными, а самих афганцев «напичкали» фундаментальным исламом. Такой ядрёный получился коктейль! Его до сих пор хлебают янки, и конца этому не видно.