— Хочешь ее спасти, да?
Снова смех. На сей раз тише. Острие кинжала прокололо кожу.
— У меня полно времени. У тебя, к сожалению, нет. — Лицо в маске наклонилось, поймав голубые отблески лунного света. — Довольно игр. Время решать.
Клинок зацепил шейный платок и разрезал тонкую льняную рубашку, прожигая дорожку к самому сердцу. Прямо там, где оно грохотало в груди, острие замерло, и лоб Арчера покрылся испариной.
— Твое сердце или ее. — Глаза за маской сверкнули. — Если ее, конечно, еще бьется.
Пальцы Арчера свело, пятки тщетно зарывались в землю. Раздавлена экипажем? Несмотря на приставленный к груди нож, он вновь рванулся и ощутил болезненный укол. Колени противника сильнее вдавили его в землю. Глаза застила красная пелена ярости.
— Тогда вперед, — выдавил Арчер сквозь стиснутые зубы. — Забирай мое, и покончим с этим.
И вновь враг засмеялся:
— То есть ты скорее умрешь, чем спасешь ее? — Арчер побледнел, и смех превратился в леденящий душу хохот. — Сомневаюсь. Но позволь заверить: если ты откажешь мне, то после твоей смерти я порежу ее на мелкие кусочки.
Внезапно клинок исчез, а лицо Арчера обдало холодным дыханием, когда человек в маске наклонился.
— Новолуние и зимнее солнцестояние в этом году совпадают. Через четыре дня после сегодняшней ночи. Столь мощные силы сделают твое романтичное сердце несоизмеримо сильнее. — Во тьме блеснули зубы. — И потому, чтобы доказать свою заботу, я даю тебе отсрочку. Если не выполнишь условия… — легкая пощечина, дабы подчеркнуть беспомощность Арчера, — я не просто вырежу ей сердце и глаза, а буду держать ее в живых. Пока делаю это.
Арчер ударил головой вперед, надеясь разбить мерзкой твари нос. Убить, разорвать на части. Но встретил лишь воздух и пустоту. Смех эхом разлетелся в ночи, и Арчер остался один, точно ребенок, сидящий на темной дороге.
Мрак. И тишина. Тяжело дыша и вцепившись в землю, словно та была якорем, Миранда мгновение упивалась ими. Земля крошилась под ее пальцами, увядшая зимняя трава колола нос. Миранда чихнула и затылком стукнулась обо что-то твердое. Осознав, что лежит под каретой, запаниковала и задергалась, страстно желая высвободиться. Но экипаж не сдвинуть! Грудь мучительно сжало, горло свело. Дышать! Она сделала медленный вдох, затем еще и еще. Осторожно сжала пальцы на руках и ногах… работают. Тело ломит, но острой боли нет. Лишь ужасный грохот в голове да слегка саднит локти и колени. В остальном же она чувствовала себя отлично.
Пространства немного, но достаточно. Лошадей не слышно, что и хорошо. Только вот люди во многих километрах отсюда — значит, спасать ее некому. Еще и кареты не видно с главной дороги. В голове Миранды мелькнул образ — черви и жуки ползут, дабы вкусить ее плоть — и она судорожно дернулась. И вдруг услышала над головой зловещий треск древесины. Миранда замерла, сердце грохотало в ушах, когда другой звук разорвал тишину ее могилы — кричал мужчина. Она прижалась ухом к корпусу экипажа. Последовал еще один отчаянный рев ужаса, который отозвался в самом сердце.