Глаза Миранды скользнули было к маленькой ямочке прямо посреди квадратного подбородка, но внимание опять привлек его рот — резко очерченный, с полной нижней губой, которую так и хотелось укусить. Верхняя была шире нижней и чуть изгибалась в улыбке. Римские губы. Она даже не догадывалась…
— Если не закроете рот, туда ворона залетит.
Миранда завороженно наблюдала за движением губ. Удивительно, что из этого рта доносится знакомый низкий голос!
Арчер едва заметно улыбнулся:
— Так и будете смотреть весь день? Или хотите, чтобы я заказал портрет вам на радость?
Миранда взглянула прямо в глубоко посаженные глаза с тяжелыми веками, обведенными чем-то черным; возможно, углем. Кожи вокруг глаз не было видно. В бездонных же серых глубинах светилась доброта. Взгляд мужа притягивал и интриговал.
— Да.
Мускул на щеке Арчера дернулся.
— Да? То есть будете смотреть? Или хотите портрет?
Несмотря на поддразнивание, Арчер стоял на редкость неподвижно, сторожко, будто ждал, что жена его укусит.
— Да, я буду смотреть, — резко ответила она.
— Почему вы злитесь? Сами же сказали, что не любите мои маски. Я даю вам иной вид.
— Вы ходили в этих проклятых масках, которые так меня пугали, когда… когда… — Миранда взмахнула рукой у него перед лицом. — Когда все это время могли носить эту!
Арчер сжал губы, но они были столь полные, что тонкой линии не получилось.
— Почему вы считаете, что под этой маской не скрывается нечто ужасное?
— Ужасное? Ха! Все это лишь притворство! — воскликнула Миранда. Арчер, похоже, изумленно поднял брови. — В карнавальных масках, скорее всего, жутко неудобно! Черт побери, да вы ведь не могли в них ни есть, ни пить!
Он сложил руки на груди и отвел взгляд.
— Зачем, Арчер? Почему вы прячетесь от мира?
На секунду ей показалось, что муж не ответит.
— Не хочу, чтобы меня жалели. Пусть лучше боятся, — бросил он и прожег яростным взглядом суровое лицо греческого кентавра.
Он говорил тихо, словно печальный одинокий призрак. Миранда стиснула кулаки, дабы не потянуться к нему. Ведь она хорошо его понимала. В глубине души она сама предпочла бы являть миру красоту, а боль скрывать. Замечание о фальшивом фасаде ранило ее лишь потому, что муж был прав.
— Арчер, но как же я? Неужели вы хотите, чтобы и я вас боялась? — прошептала Миранда.
— Нет! — Он напрягся. — Но лучше воображайте себе урода, чем думайте, глядя на меня, что под маской, быть может, прячется обычный мужчина.
Миранда зарделась: именно такие мысли ее посетили.
Арчер вздернул подбородок, и мерцающий свет газовой лампы озарил его тяжелую челюсть и высокие скулы.