— Я знаю, что видели. Я… как… — Миранда стиснула зубы. Она не может, не станет спрашивать об этом Викторию.
— Бедняжка, так он вам не открылся.
Утверждение, не вопрос. Миранда отвернулась к окошку, за которым мелкали тени грохотавших по улице экипажей.
— Это не имеет значения.
— Разумеется, имеет, — прошептала Виктория. Запах молока смешивался с запахом старых цветов. — Вы лежите с ним в постели по ночам. Просыпаетесь рядом с ним по утрам. Кому же еще доверять, если не мужу?
Миранда умерла бы, но не призналась, что это не совсем верное описание их жизни. Стены алькова, в котором они сидели, расплывались у нее перед глазами, увеличенные до гротескных размеров, будто она смотрела на них сквозь лупу для чтения. Она сморгнула непролитые слезы.
— А если я скажу, что под маской кроется нечто изумительно прекрасное? — успокаивающий и соблазняющий голос Виктории обволакивал.
У Миранды вырвался болезненный вздох. Какая жестокость!
Виктория же лишь шире улыбнулась.
— Бесконечная красота, а не уродство, как утверждает Арчер. Тогда вы перестанете бояться? Станет ли вам легче от знания, что живете не с чудовищем?
Миранда облизнула пересохшие губы и с трудом выдавила сквозь стиснутое горло:
— Я бы сказала, что вы лжете.
Виктория с минуту пристально изучала ее, а затем рассмеялась — словно зазвучали серебряные колокольчики на зимних санях.
— Ах, но ведь какая прекрасная мечта, не правда ли?
Миранда вцепилась в аквамариновый шелк юбки.
— Для меня не имеет значения, как он выглядит под маской.
— И все же вы сидите здесь и задаете мне вопросы, ибо любопытство пересилило гордость. Разве вам может быть все равно?
— Я спросила о клубе, потому что хочу помочь Арчеру, а не срывать с него маску.
Ложь. Обе понимали это.
Виктория задумалась, повисло молчание. До них доносился гомон из главного зала, звон серебра о фарфор, затем скрипнул стул, когда Виктория подперла голову рукой.
— Что вы хотите узнать?
— Откуда вам столько известно о клубе?
— Я знаю меньше, чем вы думаете. — Полные губы слегка дрогнули. — В клубе состоял мой возлюбленный.
Под Мирандой покачнулся пол.
— Кто он?
— Я… — глаза Виктории сверкнули. — Я потеряла его давным-давно.
Неподдельная скорбь в ее взгляде тронула Миранду, и она хотела было прикоснуться к руке собеседницы, но замерла, по непонятной причине не желая дотрагиваться до Виктории.
— Говорят, время лечит, но я этому не верю, — пробормотала Миранда.
Женщины посмотрели друг на друга; на глазах у Виктории заблестели слезы. Она усмехнулась и быстро смахнула их затянутой в перчатку рукой: