— И пить галопом, и танцевать…
— Мне сейчас больше нравятся медленные танцы.
— Ну, тогда не будем гнать коней. — Он опустился в кресло, поставил бокал на стол.
И Вика поступила так же. Но когда она садилась, ее слегка качнуло. Да и в ощущениях возникла расслабляющая заторможенность.
Родик взял вилку, ковырнул в тарелке с рагу.
— Вкусно. Жаль, много не могу…
— Родители на ужин ждут? — спросила она.
— Еще хуже. Диета… Это у тебя нет склонности к полноте.
— Кто тебе такое сказал?
— Я твою маму видел. Сколько ей уже?.. А выглядит как!
Вика кивнула. Маме уже сорок восемь, но выглядит она как девочка. Если глянуть со спины. Сухенькая, стройная, грациозная. И необыкновенно женственная. А морщинки ее мало портят.
— Твоя мама из тех женщин, которые стареют красиво. И ты будешь такой же.
— Я не собираюсь стареть.
— Молодость не вечна, хочешь ты того или нет.
— Ты, наверное, в философском институте учился. На факультете зануд, — усмехнулась Вика.
— Мне с тобой интересно. — Он не сводил с нее глаз.
И это почему-то ее почти не раздражало.
— А мне с тобой нет.
— А ты выпей. И вредность пройдет, — засмеялся он.
— Ну, если за вредность, то не чокаясь!..
Она выпила, бросила на язык дольку лимона и закрыла глаза, чувствуя, как ароматно-горькая волна хмельными струйками растекается по крови. Судя по звукам, Родик выпил также.
И вдруг он оказался рядом с ней. Сначала она почувствовала его дыхание, а затем тепло прикосновения.
Вика открыла глаза и возмущенно глянула на него. Он стоял на коленях и ладонями касался ее ног, не опираясь на них. И все так же завораживающе смотрел ей в глаза.
— Ну что, вредность не ожила?
— Не ожила, — кивнула она.
— Я могу тебя поцеловать?
— Можешь.
Он потянулся к ней, но Вика его оттолкнула.
— По телефону. Можешь пожелать мне приятных снов и чмокнуть в трубку.
— И тогда я тебе приснюсь? — улыбнулся он.
— Да, верхом на белом коне… Задом наперед. И шиворот-навыворот.
— Жестоко.
— Где ты живешь? На какой улице?
— Улица Новая, дом девятнадцать.
— Не знаю такую.
— Если улица Новая, значит, она недавно появилась.
— Долго ехать?
— Полчаса.
— Через сорок минут жду звонка. С твоего домашнего телефона.
— Жди.
Родик поднялся, собрался уходить. Вика проводила его до двери.
— Можно я поцелую тебя с мобильного телефона? — спросил он, поворачиваясь к ней.
— Нет, с домашнего.
— Но так я не почувствую вкус твоих губ.
— А ты попробуй.
— Попробовать я должен твои губы. Прямо сейчас. Чтобы запомнить их вкус… И я сделаю это!
Он решительно приблизился к Вике и ловко поймал ртом ее губы. И это была та самая решительность, которая, застав женщину врасплох, делает ее бессильной. И Вика попалась на этот прием. Дернулась раз-другой, пытаясь вырваться, и затихла как пловец, уставший плыть против течения. И поплыла вниз по реке как безвольное бревно.