...Брандмейстер, или «дьявол», в длинном черном халате и в шапочке с рожками, вынимает зажигалку. Легкий и благосклонный кивок Шарлока дает ему право начинать свою дьявольскую работу.
Сильнее воют трубы музыкантов.
На поляне в Кривчицком лесу звучит мелодия танго, вызвавшего некогда волну самоубийств во многих странах Европы. В руке брандмейстера вспыхивает огонек. Он подносит его к штабелю, заранее облитому мазутом и керосином, и отбегает в сторону.
...Косматые языки пламени взмывают к небу.
Двое суток будет гореть костер! Двое суток попутный ветер будет доносить из Кривчицкого леса до самого центра Львова зловонный запах горелого мяса. И львовяне уже по одному запаху догадаются, куда и для чего провозили фашисты мимо их окон в открытых грузовиках новые партии полуголых, озябших смертников. Ибо так хотел фашизм, ибо так было угодно Адольфу Гитлеру, его нацистской партии. Их провозили туда, на Пески, за Лычков, еще и потому, что открытый вечности город захватили гитлеровцы.
Немцам помогала вылавливать и уничтожать намеченных к истреблению людей специально созданная в Галиции «украинская полиция» — 6000 отборнейших мерзавцев, набранных из человеческого отребья. Создавали такую полицию Владимир Кубийович, Кость Панькивсь-кий, Степан Бандера, Андрей Мельник и прочие «фюреры» украинского национализма — старые и молодые наймиты, запродавшие свои души фашистскому дьяволу еще задолго до захвата немцами Львова.
...Костер сгорает. Исчезает в огне население еще одного провинциального местечка.
Но сгорит не все! Огонь пощадит металл. Не сгорят, например, зубы, сделанные из металла, уцелеют не тронутые огнем кое-какие кости убитых, особенно кости стариков.
И тогда, чтобы приказ Гиммлера от 6 июня 1943 года о полном затирании следов содеянного немцами был выполнен точно, кому-то из немцев во львовском гестапо пришла в голову «конструктивная» техническая мысль: «Надо устроить машину, которая будет перемалывать человеческие кости».
...Ее мы увидели августовским днем 1944 года в Яновском лагере смерти, и первая мысль была: «Правда ли это?»
Машина для перемалывания человеческих костей, увиденная нами тогда, выглядела внешне очень мирно.
Снаружи она напоминала обычную камнедробилку. Мы слушали рассказ человека, работавшего на машине,— Манесевича. Он взобрался на ее крыло и удивительно монотонно рассказывал о том, как сам лично перемолол в машине останки более 30000 убитых немцами заключенных в лагере, а среди них — и кости собственной жены.
Машина-костедробилка была перевезена из Яновского лагеря в центр Львова и выставлена для обозрения.