Взгляды многих богомольцев обратились к лимузину, и испуганный шофер на всякий случай заскочил в кабину и расстегнул кобуру пистолета.
Быстро, кошкой, взбежал по крученой лестнице на колокольню молодой звонарь. Схватил веревку, идущую к языку древнего колокола «Дмитра». Гулкий, надтреснутый звон заглушил крик Теодозия.
Оттаскивая Ставничего от балюстрады, Кадочный исступленно закричал:
— Не слушайте его!.. Братья во Христе! Разум его помутился!
— Уйди! — Ставничий с ненавистью оттолкнул митра-та.— Такой же, как и все, иезуит... Подлые святоюрские крысы...
На подмогу древнему колоколу пришел своим звоном колокол поменьше. Из-за их быстрого перезвона уже нельзя было услышать ни одного слова Ставничего,
Два крепких, румяных дьякона вместе с митратом Кадочным схватили отца Теодозия под руки. Он отбивался изо всех сил. Они оторвали его от каменных перил и поволокли в глубь собора, подальше от взглядов верующих.
* * *
Весть о гибели Иванны обитателям подземелья принес садовник Вислоухий.
— Нельзя, ни в коем случае нельзя было оставлять ее без присмотра ни на минуту! — сказал вернувшийся из Ровенских лесов Садаклий.— Такая потеря!
— Эх, Банелин! — упрекал Голуб.— Такая дивчина из-за тебя погибла!
— Да я что? — чуть не плача, оправдывался Банелин.— Кто бы мог подумать? Капитан уговорил ее не ходить к отцу, она утихомирилась. Если бы кто шел снаружи, сигнализация бы сработала, и я бы проснулся. Чуток только задремал, а она, как ящерица, прошмыгнула...
Новости, которые привез из Ровно Садаклий, были утешительными. Ему удалось связаться с партизанским отрядом особого назначения, которым командовал полковник Дмитрий Медведев, и с действующим на Волыни партизанским соединением «дяди Пети» — полковника Антона Бринского. Оба командира согласились принять к себе беглецов из Львовской Цитадели, среди них было немало обстрелянных парней, бывших пограничников.
Было решено: раненых оставить в подземелье до полного выздоровления под опекой Юли Цимбалистой и садовника Вислоухого, а остальным готовиться к перебазированию в Цуманские леса и на Волынь.
Садаклий направил убитого горем Журженко на разведку в город, чтобы хоть немного развеять его отчаяние, поручив Щирбе прикрывать его.
Первое головокружение от обилия свежего воздуха прошло, и Журженко с каждой минутой чувствовал себя все лучше и увереннее. Опираясь на палку, опустив пониже на лоб велюровую шляпу, которую притащил ему вместе с костюмом Голуб, он прошел по аллеям Иезуитского сада до круглой ротонды.
— Пан капитан, если не ошибаюсь? вдруг услышал Журженко.