— Ну, нет же, — Ул покосился на Монза, отметил неподдельное беспокойство старика и сдался. — Ну… ну, ладно. Он пишет стихи, но ни разу не был доволен ими. Из-за такой беды он мнёт листы и вытворяет вовсе дурные глупости. Я терплю, хотя он мало сил уделяет моему обучению. Приходится рыться в книгах и клянчить советы у городской стражи, там всякий готов спьяну показывать приёмы боя. Дядька, Сэну даже не стыдно!
— И далеко от нас, — Монз посветлел лицом, — проживает… гм… беда?
— Я сам не видел её, но пару раз проследил за Сэном, он же ночью и потеряться способен. Верхний город. — Ул сунулся было к дверям, спасаться от допроса, но заметил маму, да ещё с красными от слез глазами. — Мам, ничего такого… Раньше Сэн лазал в парк особняка северных нобов Тэйт. Вчера он твердил про «их» переезд, и что место ещё дальше отсюда. Сэн плохо выучил дорогу, я объяснял, но… Но, пожалуй, скоро он появится. Я обещал молчать, как рыба.
— Имя у беды есть?
— Эла, — Ул сморщился, ощущая себя предателем. — Она явилась в палату десять дней назад. По рождению голубая кровь, но бумаг нет. Её признали не без помощи Сэна. Дядька, я прямо тут упаду в обморок, всё. Ни словечка более.
— Ладно, болтливая рыба. Дождёмся Сэна, пусть он расскажет подробно, — вздохнул Монз. — Вдруг да и не беда… Ему некуда вернуться, самое бы время войти в новый дом. Сэн беден, но имеет славное имя и весомый дар. Среди голубой крови его род стоит высоко.
Монз повторно осмотрел рисунок заглавной буквы, последней в книге: осталось дописать простыми чернилами пять страниц, и заказ будет исполнен. Ул тоже украдкой полюбовался. В этой книге его работы — половина, не менее. Плечо невыносимо болит, аж язык приходится прикусывать.
Оказывается, он всё делал неверно. Гнулся. Щурился, высовывал язык, сопел от усердия… Держал руку на весу. Монз заметил усталость ученика лишь вчера, взялся стыдить: отчего не пожаловался и страдал молча? Имеются подкладки под запястье, подушки под локоть и много иных хитростей. Без них переписчики делались бы кривобокими уродцами в два-три года труда. Опять же, кто-то предпочитает работать стоя, как Монз, иные же горбятся сидя: когда ноги слабы, страдает шея, что поделать. Но без причины нельзя дозволять себе наклоняться к листу, щуриться и напрягать пальцы. Много правил, а кое-кто их пропустил мимо ушей, всякий день думая от зари до зари исключительно о сабельном бое.
Монз проверил, бережно ли убраны кисти, и ушёл. Стало слышно, как он подвинул стул и сел к окну на кухне. Теперь, Ул знал наверняка, до обеда оттуда не уйдет, обсуждая с мамой городские новости, выслушивая рецепт любимого рыбного супчика, хотя знает его наизусть. Еще поспрашивает о травах, полевых и растущих с лесу.