– Но, Ваше величество, я…
– Вы же сами сказали, что всё самое главное у Вас цело и Вы не калека.
Нда, знал же, что с ней надо быть очень осторожным. Бабулька-то ещё тот фрукт. Ну и что теперь делать? Все планы коту под хвост. И это «буду заботится о Вас» как-то двусмысленно прозвучало. С какой такой стати вдруг высочайшая милость.
Я щёлкнул каблуками и кивнул головой. Вот интересно, а этот финт уже практикуется среди офицеров? Пока я этого не видел. Ну, значит, теперь будет.
– Или Вы уже передумали?
– Буду счастлив служить там, где Вы прикажите, Ваше Величество. И, ещё раз прошу прощения за дерзость, позвольте мне тоже сделать Вам подарок? – Я достал из нагрудного кармана футляр с авторучкой.
– Что это? – В голосе Екатерины послышались нотки любопытства.
– Это вечное перо, Ваше величество. Гусиные перья, коими мы сейчас пользуемся для письма, очень не практичны. Этим же пером можно писать бесконечно. – При этих словах, я открыл футляр.
– И… как сие э-э-э… работает? – В голосе императрицы почувствовалось лёгкое разочарование. Действительно – несмотря на то, что и перо было золотое и корпус авторучки были покрыты золотом, очень дорогой эта вещь не казалась.
– Если принесут бумагу, я покажу.
Екатерина кивнула одной из фрейлин и та удалилась, видимо за письменными принадлежностями. Нда, говорил же Габриэль, что лучше сделать полный набор, только вот маленьким, что бы положить в боковой карман сюртука, он не получался.
– А без чернил и бумаги это Ваше вечное перо писать не может?
– Увы, Ваше Величество, но я над этим работаю. – В общем-то, довольно банальная фраза 21 века здорово развеселила Екатерину.
– Вы хоти сказать, что это вечное перо придумали Вы?
Я поклонился, всем своим видом стараясь изобразить крайнее смущение.
– Нет, Ваше величество, я только придумал как это быстрее делать.
– И… – В это время подошла фрейлина и подала мне бумагу и чернила.
Я как бы несколько растеряно покрутил головой, ища, на что бы можно было положить бумагу (столик с фруктами стоял за моей спиной). Отодвинул вазу, придвинул стул и принялся писать.
Богъ Купидонъ дрѣмалъ въ тиши лѣсной,
А нимфа юная у Купидона
Взяла горящiй факѣлъ смоляной
И опустила в ручeекъ студеный.
Вокруг меня собралось человек пять – сама императрица, подошёл Зубов, Дашкова и две фрейлины, которых я не знал.
– Вы ещё и пиит? – это уже спросил Зубов.
– Что Вы, что Вы, Платон Александрович. Это Шекспир, сонет, перевод, – Прости Самуил Яковлевич, – Кажется Сумарокова, но точно я не уверен.
– Александра Петровича? – Это уже переспросила императрица. – Никогда не читала. Странно… Но Вы не дописали.