— Необязательно докладывать немедленно. Дай свое «добро», Петр, а после того, как получишь подтверждение, доложи начальству. Будет результат — никто и слова против не скажет, — высказался Гуров.
— А если результата не будет? — вспыхнул Орлов. — Приду и повинюсь? Это только в сказках повинную голову меч не сечет, а в нашей структуре такие штуки не проходят.
— Речь идет о жизни восемнадцатилетней девушки, Петя, — начал Гуров, но генерал оборвал его на полуслове:
— Речь идет о твоей карьере, Гуров. О твоей и еще десятка твоих коллег. И ты так легко ставишь все на кон? Решаешь и за себя, и за них? А ведь девушки там может и не оказаться. Ты это понимаешь? Там вообще может ничего противозаконного не оказаться.
— Не согласен. В клинике творится что-то плохое, и мой долг предотвратить это. — Понимая, что проиграл, Лев все же продолжал бороться.
— В общем, так. В клинику ты не сунешься, Крячко оттуда заберешь. Родителям скажешь…
Договорить генерал не успел, у Гурова зазвонил телефон. Он взглядом спросил разрешения ответить, и Орлов вынужден был остановиться. Лев взглянул на экран — номер был незнаком.
— Слушаю, — нажимая кнопку приема звонка, произнес он и услышал в трубке взволнованный голос Крячко:
— Лева, это я. У меня ЧП! Срочно гони в клинику! Тут такое творится!
— Что случилось, Стас?
— Северное крыло горит. Пациентов заперли в палатах, — скороговоркой проговорил Крячко. — Тут с утра какой-то кипиш был. Санитары про аварию сплетничали. А потом северное крыло загорелось. Похоже, из блока «С» всех эвакуировали и пожар устроили намеренно.
— Директор на месте? — спросил Гуров.
— Не знаю. Приезжай скорее и гвардейцев прихвати. — Крячко чертыхнулся. — Все, больше говорить не могу. Меня засекли.
Связь прервалась. Последнее, что успел услышать Гуров, как Крячко ругается на кого-то, требуя отпустить его и посылая их к такой-то матери.
— Что? — коротко спросил генерал.
— В клинике пожар. Горит северное крыло, — монотонно проговорил Лев. — Стас утверждает, что подожгли его намеренно.
— Где сам Стас?
— Его повязали, или что-то вроде того. В клинике строгие правила — телефонные разговоры разрешены только с позволения лечащего врача. Стас нарушил правило, теперь его или выдворят вон, или что похуже. Думаю, он в опасности. После такого вот разговора убили Никиту Туляка.
— О чем ты, Лева? — недоверчиво произнес Орлов. — Не станут же они убивать сотрудника полиции!
— Они не знают, что Стас работает в полиции, — напомнил Гуров. — В клинике он на нелегальном положении. Вколят какой-нибудь препарат, потом заявят, что у пациента непереносимость определенных лекарств и спасти его не удалось. Такое случается.