— Как, черт побери, вы проникли в дом? — прорычал Люк.
— Могу я войти? — Оливия с удовлетворением заметила, что он успел принять душ и переодеться в чистые джинсы и свежую черную рубашку.
— Не можете. Уберите ногу.
— Не уберу. Я хочу поговорить с вами.
— Ах вот как! Ну хорошо. — Люк пожал плечами, с подозрительной готовностью признавая поражение, и сделал шаг вперед, за порог. — Говорите здесь.
— Простите, что я причинила боль Розмари. Я не хотела.
— Вы полагаете, что я в это поверю?
— Да, потому что это правда. Я не знала, как сильно она привязана к Майклу. А когда вы сказали, что она в больнице, я была настолько потрясена, что растерялась.
— Просто не успели придумать, что надо сказать в таком случае.
Оливия подумала, что сейчас можно бы и улыбнуться.
— И это тоже. Пожалуйста… мне в самом деле так жаль — и я хотела бы что-нибудь сделать, как-то помочь вам…
— Мне? Вам следовало бы помочь Розмари.
О, это осложнение не приходило ей в голову.
— Конечно, я это сделаю, — поспешно проговорила Оливия, — как только она выйдет из больницы. Но я хотела бы что-то сделать и для вас. Я… гм… купила билеты на спектакль. Это комедия. Мы еще могли бы успеть. Думаю, это помогло бы… ну, понимаете… немного развеяться, успокоиться.
— Я достаточно спокоен, благодарю вас.
Уфф! Все шло не так. Пора менять тактику.
— О, пожалуйста, — взмолилась Оливия, надеясь, что в глазах ее появились слезы, — этому приему она научилась в школьном драмкружке. Когда нужно было заплакать, Оливия думала о Фантоме.
Люк сказал что-то, Оливия не расслышала. Она всхлипнула, и пара слезинок скатилась по ее щеке. Люк раздраженно сказал:
— О дьявол! Из-за чего вы ревете?
— Вы сердитесь на меня, — пролепетала она театрально.
— Конечно, я сержусь, вы, маленькая… Слушайте, прекратите это нытье — сию же минуту!
— Я н-не могу. — Оливия вытащила из кошелька театральные билеты. — Вот, возьмите. Пригласите кого-нибудь, если не хотите идти со мной.
— Не будьте идиоткой. И ради Бога, прекратите реветь.
Ага, это его слабое место… Он был из тех мужчин, которые не выносят женских слез.
— Я же сказала, что н-не м-могу, — повторила она, возвращаясь мыслями к бедняжке Фантому.
— О Бог мой, — пробормотал Люк. — Ну ладно, ладно, если я возьму эти чертовы билеты, вы успокоитесь?
Она кивнула, не поднимая головы, и протянула билеты. И снова громко всхлипнула.
— Ну а теперь в чем дело?
— Я понимаю, что вам неприятно мое общество, — сказала она, невинно моргая. Но пьеса вам понравится.
— Отлично, я сдаюсь, — сказал Люк голосом грешника, принимающего заслуженную кару. — Мы пойдем на ваш чертов спектакль. И после этого вы исчезнете из моей жизни. И из жизни Розмари. Идет?