Адель со своего места в торце стола могла видеть все и всех, но для этого у Мансебо было только одно объяснение – несмотря ни на что, Адель была хозяйка, это ее дом, невзирая на то что она никогда не готовила еду. Мансебо отирает со лба пот и оглядывает всех присутствующих за столом. Он смотрит на них, как на незнакомцев, и это ощущение поражает его своей новизной. Но раньше у него не было от них никаких тайн, а теперь есть. Мансебо понимает, что едва ли сможет в споре убедить их сменить места за столом. Но сделать это необходимо. Часть задания заключается в том, что он должен вести себя как обычно. И это самая трудная часть. От напряжения у Мансебо начинает дергаться веко правого глаза. Боль отвлекает его, и он не слышит, что Адель, уже который раз, спрашивает, поедут ли они этим летом в Тунис.
«Я не могу сидеть спиной к моей работе. Я обязан выполнять мою работу добросовестно», – думает Мансебо, решая, как ему поступить. Он встает и решительно садится на место Амира, благо того еще нет дома. Все поражены так, словно Мансебо совершил ужасное преступление или внезапно переместился на другой континент. Стол и люди за ним превращаются в волнующееся море. Всего несколько секунд назад Мансебо находился на его противоположном берегу. Тарик устало смотрит на происходящее и закуривает сигарету.
– Что ты делаешь? – спрашивает Тарик.
– Что я делаю?
– Да, зачем ты пересел?
Входит Фатима с дымящимся рисом.
– Что ты здесь забыл? Отодвинься, муженек, пока я тебя не обожгла.
Рискованное поведение требует предельной концентрации внимания, и Мансебо изо всех сил сосредотачивается. Таким собранным он, пожалуй, не был никогда в жизни. Не спуская глаз с дома напротив, Мансебо должен одновременно найти выход из ситуации, в которую он сам себя загнал. Адель искоса смотрит на Мансебо, но молчит.
– Почему ты сел сюда? Что ты натворил на своем месте? – спрашивает Фатима и садится рядом с мужем.
– Мансебо сегодня хочет смотреть на меня, – смеется Тарик. – То, что он и так целыми днями на меня пялится, не в счет.
Фатима внимательно смотрит на то место, где только что сидел Мансебо, ища пятна или другие причины столь странного поведения мужа.
– Это фэншун, – внезапно изрекает Мансебо.
Тарик тушит сигарету и, улыбаясь, оглядывает родственников.
– Это называется фэншуй, – смеется Адель.
Фатима в изумлении таращит на мужа глаза.
– То, как мы сидели раньше, или, точнее, как я сидел раньше, было очень нехорошо. Там были два старика, а здесь не было ни одного, потому что нет Амира, а окно расположено там… нет, это очень плохой фэншуй.