Глава 30. Смерть Казимира Ивановича
1990-е, Москва
Внезапно Белла Леонидовна всерьез заболела. А Казимир Иванович, ухаживая за ней и исполняя все капризы жены, надорвался и с сердечным приступом попал в больницу.
Навестив его, Альберт сердито выговаривал:
— Казимир Иванович, ну зачем вы все на себя берете? Я же вам Антонину дал, пусть бы она за мамой ухаживала.
Казимир Иванович смотрел на пасынка печальными глазами и оправдывался:
— Беллочке приятно, если это делаю я.
Альберт сердито вздыхал.
— Не слушаете меня, вот и результат. Мало того, что мама болеет, так вот теперь и вы.
Казимир Иванович виновато жевал сухими старческими губами и беспомощно улыбался.
— Ничего, я скоро встану.
В дурном предчувствии у Альберта больно сжалось сердце.
— Не торопитесь, отдыхайте, выздоравливайте. Если что нужно, я привезу.
— Ничего не надо, — махнул старик слабой рукой. — Скорее бы домой, по Беллочке соскучился.
Возвращаясь домой, Альберт грустно размышлял о смысле жизни и печально вздыхал: «Все мгновенно, все пройдет…» В памяти возникали образы еще молодой матери и бравого отчима. Вспомнилось, как Казимир Иванович пришел к ним жить, веселый, влюбленный. Вспомнились шумные застолья, веселые праздники.
— Приехали, — вырвал Альберта из размышлений голос водителя.
Альберт при виде своего дома поморщился. Почему-то ему не хотелось видеть Наденьку. Ему было неприятно, что Наденька так и не смогла найти с его матерью общий язык.
Сухо кивнув попавшейся на пути кухарке, Альберт поднялся в свой кабинет и закрылся.
Вытащил из бара бутылку с коньяком и лимон. Отрезал пару ломтиков и налил приличную порцию коньяка. Выпил и задумчиво зажевал коньяк лимоном.
Затем достал из стола толстую большую тетрадь и еще одну старинную, в красивом переплете с золотым обрезом, в кожаной обложке с металлическими застежками. Он сначала раскрыл старинную тетрадь и долго читал, шевеля губами. Затем взял ручку и стал писать.
В дверь постучали, и послышался голос Нади.
Альберт поморщился и открыл.
— Я проснулась сегодня, а тебя нет. Где ты был?
— Казимира Ивановича в больнице навещал. Плохой он совсем, да и мать очень болеет.
Наденька обиженно протянула:
— А меня почему с собой не взял?
Альберт вдруг почувствовал к Наденьке глубокое отвращение. Все пространство в его жизни она заполнила собой, не оставив места для матери.
А теперь мать тяжело заболела, и это результат того, что он мало интересовался ей. И все из-за Нади! И у него вдруг вырвалось:
— Слушай, может, ты на время переедешь в свою коммуналку, а я возьму к себе мать?
Наденька нахмурилась и сердито пробормотала: