– Иногда зло, – ответил Харальд, отведя глаза.
Гуннхильд промолчала. Пожалуй, он прав.
– Мне вот еще любопытно, – начал он чуть погодя. – Почему Хлода забеременела именно сейчас, после пяти лет ожидания – потому что на днях Хорит ее окрестил или потому что я на День Госпожи так хорошо послужил Тору и Фрейру?
– Первое, – с горечью отозвалась Гуннхильд, едва отметив важную новость, что Хлода таки стала христианкой. – Если бы Тору и Фрейру были угодны твои труды, то забеременела бы… какая-нибудь другая женщина!
– Я не хотел, чтобы это случилось. Не собираюсь быть отцом собственного племянника.
– Тогда зачем ты…
– А ты зачем?
– Это была не я. Это была Фрейя.
– Может, и Фрейя, – ответил Харальд, знавший о событиях той ночи даже больше самой Гуннхильд. Ему все казалось, что в теле этой девушки борются богиня и ведьма, по очереди вытесняя одна другую. – Но ведь троллихи тоже просят переспать с ними мужчин, которых встречают в лесу.
– Я тебя ни о чем не просила, так что иди ты… в лес. Больше ничего подобного не будет, – отрезала Гуннхильд. Она вспомнила, что Харальда в детстве сильно напугала какая-то ведьма, из-за чего, наверное, он до сих пор так болезненно переживает малейший намек на ворожбу. – Я сделаю для самой себя руническую палочку, чтобы отогнать от себя эти… безумье и беспокойство.
– А для меня? – Харальд поднял глаза.
– Что – для тебя?
– Для меня руническую палочку, чтобы я мог не думать о тебе?
– Уж не считаешь ли ты, что я тебя приворожила?
– Но откуда же это все взялось?
– Зачем мне это было бы нужно? – Гуннхильд всплеснула руками. – Ты – младший сын. У тебя есть жена, зачем мне твоя любовь? У меня есть жених, он старший и будет королем всей Дании! Если бы я так мало надеялась на себя и свои достоинства, то приворожила бы его, Кнута, чтобы он поскорее взял меня в законные жены и любил всю жизнь. Но не тебя! Как бы я хотела знать, кто меня приворожил к тебе! Убила бы его! – пылко воскликнула Гуннхильд, и Харальд снова опустил голову.
Потом встал и подошел. Гуннхильд больше не пятилась и смело встретила его взгляд. Он приблизился вплотную и взял ее лицо в ладони. Само это лицо казалось драгоценностью, на которую хотелось смотреть вечно. Само солнце, сияющий лик Сунны, красы Асгарда.
Она смотрела на него, забыв в эти мгновения все случившееся и помня об одном: сколько ни есть на свете мужчин, никто не может быть лучше него. Какое счастье они дали бы друг другу, если бы их роды не разделяла борьба за власть над племенем данов, длящаяся уже не первое поколение. Но сейчас все это исчезло, они вновь остались вдвоем на свете, как тогда, в кургане. Как ненавидела она сейчас эти препятствия, которые мешали ей видеть его таким всегда! В теле разливалась томительная пустота, слабость, хотелось прижаться к нему, ощутить его тепло – вот это важно, а все остальное казалось таким мелким и незначащим.