Я чертовски сильно любил Пенелопу, чтобы предоставить ее своим демонам.
— Я не притворяюсь. Я не могу любить тебя, Пенелопа. Я не люблю тебя.
Между нами пролетело несколько тяжелых секунд.
— Ну, тогда, полагаю, у меня нет причин оставаться здесь, — пробормотала она.
Ее слова раскололи мое сердце на миллион кусочков.
Я хотел умолять ее остаться. Ничего в своей жизни я не хотел больше, чем любви Пенелопы. Но мои страхи были слишком велики, ненадежность — слишком опасной, и потому, вместо этого, я стоял там, слушая ее удаляющиеся шаги и молясь, чтобы однажды она меня простила.
* * *
— Папочка, остановись, пожалуйста! — крикнул я, когда он снова ударил мамочку по лицу.
Я плакал, пока из ее носа капала кровь, и пока она смотрела на меня извиняющимся взглядом. Она всегда чувствовала себя так плохо из-за меня, и я не понимал почему. Он делал ей больно, а я только наблюдал и плакал.
— Ей не должно сойти это с рук, сын! Ты слышишь меня? Не позволяй ей промывать свои мозги этой херней! Она лгунья, неблагодарная сука!
Меня трясло, но я кивнул и попытался вытереть сопли и слезы тыльной стороной ладони. Он ненавидел, когда я плакал. Я не хотел, чтобы ей было еще хуже.
— Ты это видишь, сука? Видишь, что сделала с моим сыном? Ты превращаешь его в чертову девчонку!
Он отвел руку и ударил ее по щеке, кровь забрызгала пол. Я прикусил губу, пытаясь сдержать рыдание, потому что ее тело обмякло.
Пожалуйста, не умирай, мамочка. Пожалуйста. Очнись. Очнись.
— Ох, мы еще не закончили, — сказал он, присев с ней рядом и подняв ее голову за волосы.
Я заметил, что ее глаза движутся под опухшими веками, и облегченно выдохнул. Она все еще жива. Но что-то изменилось. Она не умоляла его остановиться. Она не пыталась спастись, как обычно.
Борись, мамочка! Не сдавайся.
Папочка потянул сильнее, и она села. Он прислонил ее спиной к кровати, перед тем как вышел из комнаты. Я был так напуган, что думал, могу описаться. Я вытянул перед собой руки и попытался привлечь внимание мамочки. Я не хотел, чтобы она сдавалась.
Словно услышав мои мысли, она повернула голову и посмотрела на меня сквозь маленькие щели ее черных глаз. Кровь капала из ее носа, покрывая губы.
— Я люблю тебя, детка, — прошептала она.
— Я т-тоже люблю тебя, м-м-мамочка, — заикался я. Моя нижняя губа дрожала, а из глаз хлынуло больше слез.
Она втянула воздух, когда папочка вернулся, и я быстро повернулся к нему. Это случилось, когда я заметил пистолет в его руке, тот самый пистолет, которым он учил меня пользоваться. Я видел, как он поднял руку и нацелился ей в голову. В следующую секунду у меня зазвенело в ушах, и мир завертелся вокруг меня.