- Постарайтесь, чтобы письмо было готово к утру, - подтвердил приказание Ушаков. - А теперь идите, голубчик. Хочу отдохнуть. Попью чаю и лягу. Я очень устал. Очень.
15
На следующий день флагманский корабль потрясло еще одно неприятное сообщение: турецкая эскадра самовольно снялась со стоянки и направилась к берегам Турции, отказавшись таким образом от выполнения своих союзнических обязательств. Ушаков сильно огорчился, но делать из этого трагедию не стал. Смолчал. Другое дело Нельсон. При новой встрече с ним английский адмирал голосом, в котором утаивалось злорадство, сказал:
- Искренне сочувствую, мой любезный друг! Эти канальи турки только и ждали момента, чтобы предать своих союзников.
- Не будем говорить об этом, - промолвил в ответ Ушаков. - Они сделали свое дело и больше мне не нужны. Что же касается меня, то я решил последовать вашему совету и плыть в Неаполь.
- Прекрасное решение, - одобрительно кивнул Нельсон.
Ушаков оставил Палермо без всякого сожаления. Дни стояния в водах этого города были днями полного бездействия. Они ничего не принесли ему, кроме огорчений.
В Неаполе оказалось совсем иначе. Здесь его ждали, здесь он был нужен. Жители устроили ему восторженную встречу. Едва эскадра стала на рейд, как к кораблям приблизились лодки с корзинами фруктов. У неаполитанцев был обычай угощать гостей, а русские матросы и офицеры представлялись им самыми желанными гостями.
Сразу же по прибытии в город Ушаков расставил всюду караулы, организовал патрульную службу, дав строгий наказ решительно пресекать всякие попытки к грабежам и насилиям. Узнав, что тюрьмы забиты сторонниками республиканского строя, которых ожидала тяжелая участь, он обратился к королевскому двору с просьбой помиловать несчастных. Как ни велика была ненависть короля и его правительства к "якобинцам", сидевшим в заточении, а все ж отказать русскому адмиралу они не могли. Казни были отменены, многие из приверженцев республики получили свободу.
Однако порядок в Неаполе был все же не главной целью эскадры. Ушаков видел свою задачу в том, чтобы усилить давление на противника с юга и тем самым содействовать успеху войск Суворова. Он сформировал из матросов и солдат морской пехоты отряд в количестве 800 человек во главе с полковником Скипора, поручив ему идти на Рим, находившийся в руках французов. Кстати, в этот отряд он включил и своего адъютанта лейтенанта Балабина, пожелавшего испытать себя в боевом деле.
До этого королевские войска вместе с австрийцами уже пытались овладеть Римом, но у них ничего не вышло: французы дали им такой отпор, что те ударились в паническое бегство. Теперь же с выступлением русского отряда положение изменилось. Неаполитанцы и австрийцы, взбодрившись, вновь вернулись к "вечному городу" и, пугая неприятельский гарнизон приходом русских, предложили ему уйти "подобру". Французы знали, как сражаются русские, и потому решили воспользоваться "добрым советом": они отступили, разумеется взяв с собой все свое оружие и снаряжение.