Лайла заметила ее нерешительность и осторожно улыбнулась.
— Я уже говорила, что готова учиться. Хотя, признаться, печатаю я пока не очень.
— Об этом можешь не беспокоиться. Мне не нужен еще один секретарь.
— Тогда что?..
— Есть место домоправительницы.
Домоправительницы? Вначале Лайле показалось, что она ослышалась.
— Жить здесь. Пятьсот в месяц плюс еда и твое собственное жилье над гаражом, — Абигейл на одном дыхании продолжала перечислять все положительные моменты. — Выходные по четвергам и воскресеньям и еще полдня в субботу.
Лайла настолько оторопела, что сначала не могла ничего сказать. У нее было такое ощущение, будто ее с размаху ударили кулаком в живот. Собирается ли Абигейл таким образом наказать ее или же это какая-то извращенная форма проявления милосердия?
— Это… это не совсем то, на что я рассчитывала, — в конце концов выдавила она. — Могу я хотя бы подумать?
— Конечно, но не слишком долго. Человек мне нужен прямо сейчас, и есть уже целый список желающих.
Шок прошел, когда Абигейл уже проводила ее до двери. Лайла остановилась на пороге и повернулась к ней лицом.
— Почему ты это все-таки делаешь?
Какое-то мгновение Абигейл пристально смотрела на нее своим непроницаемым взглядом, а затем уклончиво ответила:
— Ну, допустим, ради нашей дружбы.
Но что это за дружба, подумала Лайла, ради которой ей придется мыть у Абигейл полы и стирать ее грязное белье?
— Я завтра перезвоню тебе, — сказала она унылым голосом, прозвучавшим, казалось, откуда-то извне.
Инстинкт подгонял ее побыстрее уйти, пока еще не слишком поздно, но она не могла позволить себе такую роскошь. Дело было не только в ней. Она должна была думать о Ниле.
— Позвони мне в офис, скажем, в десять. — Абигейл дала ей визитку с прямым номером личного телефона. Ее фирменная улыбка была строго на своем месте, когда она на прощание пожимала Лайле руку. — Какое бы решение ты ни приняла, я желаю тебе самого лучшего. Без обид.
Без обид? Какая получилась шутка! Едва закрыв дверь, Абигейл тут же в изнеможении прислонилась к ней; ее всю трясло, как в лихорадке. На самом деле ей ужасно хотелось увидеть, как Лайла страдает. Страдает так же, как в результате хладнокровного безразличия Меривезеров пришлось страдать им с мамой. Если Абигейл и испытывала сейчас какие-то проблески былой привязанности к подруге детства, то она относила это к разряду призрачных чувств наподобие тех, что испытывают после давней ампутации конечности.
Что же касается предложения Лайле места внезапно уехавшей Вероники, то это произошло совершенно импульсивно. Абигейл было любопытно, зачем бывшая подруга напросилась с ней встретиться, и она хотела — не считая удовольствия от унижения Лайлы — не более чем просто выслушать ее. Теперь же она сама удивлялась тому, что это на нее нашло. Чего она хотела этим достичь? Во всяком случае не равноценной замены надежной во всех отношениях Вероники. Лайла была абсолютно не приспособлена для выполнения домашней работы. Свою собственную постель в последний раз она, вероятно, застилала еще в колледже. И дело было не в том, что Абигейл хотела сбить с нее спесь. Жизнь и сама в полной мере позаботилась об этом. Благодаря мужу Лайла уже познала презрение, унижение и ужасное ощущение, что во всем мире у тебя нет ни одного друга.