— Он недавно узнал, что у него рак. Лимфома на второй стадии. Послезавтра он начинает курс химиотерапии.
— Это очень печально. — В голосе Кента звучало искреннее сочувствие. Должно быть, он заметил обеспокоенность на ее лице, потому что тут же добавил: — Но вы ведь знаете, Лайла, что это еще не смертный приговор.
— Он тоже мне постоянно твердит об этом.
— А к кому он обратился?
— Некто доктор Гроссман. Он работает в Нью-йоркском пресвитерианском госпитале.
— Пол Гроссман? Верно, я его хорошо знаю. Мы с ним вместе проходили резидентуру в Колумбийской клинике. Он один из самых лучших, — заверил ее Кент. — Ваш брат попал в хорошие руки.
Лайла почувствовала, что ее тревога немного отступила.
— Приятно это слышать.
— Если хотите, я с удовольствием поговорю с Полом. К тому же, если вам что-то непонятно, я мог бы вам объяснить. Порой бывает ужасно трудно разобраться во всей этой медицинской абракадабре, и, насколько я помню, Пол никогда не получал высоких оценок по врачебному такту.
— Вы правда можете это сделать? Просто замечательно… — От захлестнувшей ее волны благодарности у Лайлы опять перехватило дыхание.
Она быстро отвернулась от Кента, чтобы он не заметил навернувшиеся на глаза слезы.
Он осторожно положил руку на ее плечо.
— Это пустяки.
На какое-то мгновение Лайла так успокоилась, что почти забыла, почему она здесь находится. Но она тут же сказала себе, что не должна упускать из виду, что этот человек, каким бы дружелюбным он ни был, является ее работодателем. Помня об этом, она выставила мужа Абигейл из кухни и занялась более тщательным знакомством с этим домом. Домом, который внезапно перестал ей казаться таким уж враждебным.
Пока она не познакомилась с Фебой.
— Значит, вы и есть наша новая домработница?
Лайла, стоявшая на коленях в хозяйской ванной и драившая джакузи, подняла глаза и увидела рядом с собой девушку-подростка. Хорошенькая, но очень худая, с подстриженными вьющимися темными волосами и огромными карими глазами, при взгляде на которые невольно вспомнился олененок Бэмби из мультфильма. Лайла откинулась и села на пятки.
— А вы, должно быть, Феба. — Дочь Абигейл так и не спустилась к завтраку; в доме с тех пор стояла полнейшая тишина, и Лайла решила, что та просто незаметно выскользнула через двери на улицу. Она приветственно подняла руку в резиновой перчатке. — Хай, я Лайла. Извините, что не представилась раньше, но я думала, что дома никого нет. Разве вы не должны были идти в школу?
— Я сказала папе, что заболела.
— Вы не выглядите больной.
— Я и не больна. — Феба говорила бесцветным голосом, без каких-либо объяснений. Она скрестила руки на груди и неодобрительно смотрела на Лайлу сверху вниз. — Так что это за история у вас? Моя мама говорит, что вы с ней знали друг друга еще в детстве.