Вскочив, я ринулась к столу, схватила ножик, и попыталась вклинить острие в застежку.
— Не… — начал было древний прохиндей.
Вспышка…
Ножик в моей руке оплавился наполовину, капли жидкого металла сползли на пол, только чудом не задев мою ногу…
— Не снимается он, — деловито сообщил остолбеневшей мне дракончик. — Это только Владыка снять может, — продолжил этот гад, — и то — исключительно в храме, исключительно через год после помолвки.
Именно в этот момент я и поняла, что мне конец.
Очень медленно повернулась к дракоше и тихо спросила:
— За что?
Дракончик округлив наглые глазки, доверительно прошептал:
— Просто так.
Я чуть не заревела в голос, а этот чешуйчатый, скалясь во весь клыкастый рот, весело так:
— Да расслабься, паникерша, как украл, так и сниму, я ж древний.
Естественно, я в то же мгновение рухнула на колени, и протянула мелкому дракончику руку. Я искренне надеялась, что он сейчас все снимет. Я в это даже поверила. Я…
— Засиделся я что-то, — вдруг выдал древний. — Пора пойти в сокровищнице все пересчитать.
Хлопок.
И он исчез.
Я осталась, все так же с надеждой протягивая руку.
А в следующую секунду над Аркаллоном вдруг раздался жуткий звук горна.
* * *
Небо напряжено гудело, вспарываемое телами стремительно проносящихся драконов. Ревела сирена где-то в стороне порта, по дорогам пробегали отряды, и в общем и целом столица Драконьей долины в эту ночь была лишена возможности спокойного сна.
Мое состояние описать было сложно — я испуганно сидела все там же на полу, и прислушивалась к творящемуся за стенами моей комнаты и гостиницы.
К четырем утра дверь в «Весеннюю капель» была с грохотом распахнута.
Через мгновение та же участь постигла и дверь в мою каморку и являя взбешенного, искрящегося от гнева Владыку. Даже не пытаясь как-то скрыть случившееся или оправдаться, молча подняла руку, позволяя рукаву опасть и продемонстрировать и имеющийся на мне браслет и даже черную татуировку.
Несколько секунд Владыка испепелял меня полным ненависти взглядом, после глухо вопросил:
— Дррревний?
Так же молча кивнула.
Владыка тоже молча развернулся и вышел, громыхнув напоследок дверью так, что та наполовину слетела с петель и жалко повисла.
Я испугано сжалась, боясь даже дышать теперь.
Почти сразу над городом воцарилась тишина. Но в этом не было никакого спокойствия, и мне стало лишь тревожнее, когда послышался нарастающий возмущенный голос Камали. И слова ее звучали все громче, и я как-то сердцем почувствовала, что проблема во мне. Медленно поднялась, натянула рукав, скрывая браслет, осторожно открыла сломанную дверь, вышла в гостиничный холл.