— Нет, — растерянно призналась я.
А затем вдруг выпалила:
— Если в нем горит огонь — должна же быть зола. И сажа… Они просто обязаны быть, хотя бы немного, хотя бы в остатке, даже если ее и выгребают самым тщательным образом. Но ее совершенно нет, нет даже намека… значит, камин никогда не разжигали… И знаете, это очень грустно, если вы огонь в камине никогда не зажигаете. Камины ведь создают для того, чтобы они согревали.
Дракон хотел было что-то сказать, но затем вдруг улыбнулся. Просто улыбнулся, и от этой улыбки лицо его на миг утратило суровость и мрачность, а взгляд стал теплым и искрящимся. А затем Владыка поднял правую руку, раскрыл ладонь и легко, с ироничной улыбкой, подул на нее. Он подул очень легко, едва-едва… но из центра ладони вырвалось ревущее пламя, струей промчалось мимо меня, заставив испуганно отпрянуть, и опало вниз, скатившись по внутренней стене камина, чтобы затанцевать, заплясать там веселым, уютно потрескивающим пламенем! Причем совершенно без каких-либо дров, что заставило меня приоткрыть рот от удивления.
— Драконье пламя, госпожа Радович, — произнес дракон, подходя ко мне и легко усаживаясь перед камином, — горит без сажи и копоти, энергетический заряд в нем позволяет пламени существовать без подпидки достаточное количество времени. Завтрак подан.
С этими словами он расположил поднос между нами.
Я осела на пол. Посмотрела на камин, в котором танцевало пламя, потом на дракона, в глубине холодных серебристо-зеленых глаз которого плясали насмешливые огоньки, и искренне сообщила:
— Ух ты!
— Это вы про завтрак? — улыбнулся Владыка.
Перевела взгляд на завтрак, поразилась как количеству чашек с чаем, так и огромным блинам и пробормотала:
— А это?..
— Оладушки, — с усмешкой сообщил дракон. — Гхарарг сказал, что в деревнях вашего королевства готовят именно такие.
— Только раз в двадцать меньше, — невольно вырвалось у меня.
— Он старался сделать поменьше, наливал тесто на сковороду чайной ложечкой, — все так же посмеиваясь, сказал Владыка.
Я посмотрела на громадные «оладушки», потом на дракона. Владыка молча передал мне тарелку, вилкой подцепил блин, переложил на мою тарелку, затем протянул ножик и вилку. Безропотно все взяв, я разместила тарелку на коленях, отрезала кусочек оладушка, наколола на вилку, отравила в рот и… И это были те самые оладушки, которые мне готовила бабушка. Действительно те самые! Как в детстве… Нежные, тающие, чуть сладковатые… изумительные.
— Выражение вашего лица свидетельствует о вкусовом экстазе и как следствие — успешном кулинарном эксперименте замкового повара, — произнес несколько холодно Владыка.