Звук еще вибрировал в воздухе, когда Август извлек вторую ноту, а затем и третью. Созвучия, возникая, сливались воедино. Музыка уподобилась клинку, рассекающему тьму. Мелодия поглотила все вокруг, и корсаи дружно попятились, словно их спугнул мощнейший поток света. Они зашипели и кинулись врассыпную, и Кейт почувствовала, что ее мысли начинают путаться, а голова идет кругом, как тогда, в Колтоне.
Но теперь она увидела музыку Августа. Мелодия пронизывала пространство, как пряди солнечных лучей, и эти ленты непрерывно изменяющегося цвета извивались и удерживали тени на расстоянии. Кейт пошатнулась, и ее ноги отяжелели. Она ничего не понимала. Ее чувства запутались в нотах – музыка заполнила все ее существо и затуманила разум.
Она сумела взглянуть вниз и обнаружила, что сама она тоже светится бледным светом, проступающим на ее коже. Это зрелище поразило Кейт. Свет двигался вместе с ней – он танцевал, как клубы пара, хотя и находился внутри ее. Он напоминал расплавленное серебро и слабо пульсировал в ритме ее сердца.
Это ее жизнь?
Или ее душа?
Издалека до нее донесся голос Августа, негромкий, мягкий, переплетенный с музыкой.
– Нам пора, Кейт!
Музыка стихла, рассеялась, оставив лишь эхо. Август потянулся к руке Кейт, и в этот миг она отыскала в себе достаточно рассудительности, чтобы испугаться.
– Нет! – воскликнула она, отпрянув.
Только бы он не украл ее душу! Она стала какой-то неповоротливой, и спустя секунду его пальцы сомкнулись на ее запястье, но… ничего не произошло.
– Не бойся, – произнес Август. – Я не причиню тебе вреда.
Их руки соприкасались, но серебристый свет огибал плоть Августа, как река огибает валун.
– Держись ко мне поближе, – добавил Август.
Он заставил Кейт ухватиться за подол его куртки и продолжил играть до тех пор, пока последние отзвуки музыки не истаяли в воздухе.
– Идем, Кейт.
Если честно, то Кейт, наверное, прыгнула бы за ним со скалы в пропасть – только бы он продолжал играть. Какой-то ответ сорвался с его губ, переплелся с музыкой, а мелодия уже стала правдой, превратившись в реальность.
Они зашагали по туннелю. Музыка и свет заключили их обоих в сверкающую сферу. Сознание Кейт расплывалось. Она пыталась удержаться на плаву, но рассудок ускользал. Это смахивало на состояние между явью и сном, когда не можешь удержать собственные мысли и видения вновь затягивают тебя в омут.
В результате Кейт крепко вцепилась в Августа, боясь его потерять.
Тьма рассеялась, когда они добрались до станции, где туннель раскрывался сводчатыми потолками и к нему добавились платформы. В свете песни Августа облицовочная плитка блестела, как гигантские зубы.