Эта свирепая песня (Шваб) - страница 161

Август почувствовал вкус крови во рту, малхаи тем временем сомкнул пальцы на грифе скрипки.

Нет!

– Сунаи, сунаи – так сладко поет, глаза будто уголь, а сердце как лед, – проскрежетал монстр, проведя ногтем по струне. – Споет он и душу твою украдет.

Август кинулся на него, но малхаи небрежно размахнулся и обрушил скрипку на голову юноши.

Август вскинул руку, пытаясь остановить тварь или хотя бы спасти инструмент, но опоздал. Скрипка разлетелась на куски. Вселенная превратилась в щепки, порванные струны и тишину.

Мир возвращался обратно фрагментами.

Бетон под коленями.

Железо на запястьях.

Пляшущее пятно света.

Металлическое постукивание.

Эхо пустого обширного пространства.

Мир возвращался обратно фрагментами, и сам Август – тоже. На мгновение он испугался, что утратил себя, но боль в черепе и иссушающий жар дали понять, что он не сорвался во тьму. Пока.

Он стоял на коленях на полу какого-то склада. Вокруг – стекло, пыль и ослепительный луч света – настолько яркий, что от него резало глаза. Пространство за его пределами воспринималось как черная стена.

Руки Августа оказались вздернуты над головой. Металлические цепи врезались в запястья, обдирая плоть, хотя это вроде бы было невозможно.

Где он?

И где Кейт?

Откуда-то раздавалось мерное постукивание. Когда Август прищурился, то ему удалось различить не блеск металла, а кровавые глазенки малхаи.

Август попытался встать. Тварь в темном костюме шагнула к нему. Малхаи тащил за собой длинный металлический прут с зазубренным концом – его словно перерезали огромной бензопилой. Сломанный конец со скрежетом волочился по бетону. Август скривился от отвратительного звука.

Монстр показался Августу странноватым. Он выглядел костлявым, но черты лица, ширина плеч, манера держаться были почти человеческие.

Почти.

Августу удалось подтянуть под себя одну ногу, но внезапно раздалось электрическое жужжание: цепи поползли вверх и потащили Августа за собой. В результате он сперва оказался на ногах, а затем на цыпочках. Август мучительно пытался отыскать точку опоры, руки готовы были выскочить из суставов. Когда он в последний раз ощущал, насколько слабы его мышцы и кости? Его тело стало хрупким, уязвимым, и уголком сознания он подумал: а может, это и есть – чувствовать себя как человек?

– Август Флинн, – произнес малхаи и поцокал языком. – Меня зовут Слоан.

Разумеется! Любимчик Харкера.

– А ты паршиво выглядишь, – продолжал Слоан, разглядывая собственные пальцы с заостренными ногтями. Он подался вперед. – Ты давно питался?

Август хотел что-то сказать, но обнаружил, что не может. Его рот был заклеен чем-то липким, вероятно скотчем.