Оказавшись на кухне, Кейт принялась натягивать на себя школьный блейзер. Просунув голову в ворот, она почувствовала какое-то движение… и обнаружила на диване Келлума Харкера.
Она практически не видела отца со времен судилища в подвале, а теперь он сидел здесь, закинув руки на спинку глянцевитого кожаного дивана.
А потом Кейт заметила второго персонажа. Слоан стоял на коленях возле своего хозяина, склонив голову, неподвижный, как изваяние – или труп. Харкер негромко что-то говорил малхаи – Кейт ничегошеньки не расслышала, и она заколебалась, чувствуя себя лишней. Но, в конце-то концов, это и ее дом, верно? Она схватила кружку и налила себе кофе, стараясь выглядеть спокойной и безмятежной.
Харкер посмотрел на Кейт и коротко взмахнул рукой: Слоан молниеносно вскочил, отстранился и отошел к окну. Утренний свет озарил его блеклую кожу с синюшными пятнами и буквально прошил Слоана насквозь.
– Доброе утро, Катерина, – вымолвил отец, повысив голос.
Кейт хлебнула кофе, не обращая внимания на то, что напиток обжег ей горло.
– Доброе.
Ей представилось, как отец спрашивает ее, хорошо ли ей дома, и она отвечает ему, что не нуждается в надзоре Слоана. А может, он поинтересуется ее школьными успехами, и тогда Кейт выложит ему кое-что любопытное: дескать, она познакомилась с одним парнем и хочет привести его домой.
Но Харкер хранил молчание, поэтому Кейт добавила:
– Ты сегодня рановато.
– А я и не ложился, – заявил Харкер, вставая и потягиваясь. – Я решил дождаться тебя, чтобы побеседовать с тобой, Катерина.
В душе Кейт вспыхнула надежда, сменившаяся недоверием.
– О чем? – с вызовом осведомилась она и подула на кофе.
Харкер пересек кухню уверенным шагом человека, не сомневающегося, что мир обязан уступать ему дорогу.
– Я – твой отец, – изрек он непререкаемым тоном. – Кроме того, я хотел тебе кое-что дать. – Он протянул руку. – Кое-что по праву принадлежащее Харкерам.
Кейт увидела у него в ладони блестящий медальон. Он смахивал на крупную монету, подвешенную на цепочке, с отчеканенной буквой «И» и девятью гранатами – они сверкали, будто капельки крови.
– Это серебро, – пояснил Харкер. – Оно мягче железа, но тоже чистое.
«Что-то здесь неладно», – подумала Кейт и попыталась отыскать скрытый смысл в отцовском поступке.
– Его носила моя мать?
– Нет, – серьезно ответил отец. – Медальон был моим. Но теперь он твой.
Харкер приподнял ее волосы, чтобы снять с шеи Кейт ее старый кулон.
– Однажды… – произнес он, застегнув замочек на блестящей цепочке, – ты получишь не только мой медальон, но и нечто большее.