– У нее богатое воображение, – говорит Илай, усмехаясь тому, как звучит эта глупая фраза, которую употребляют по отношению ко мне всю мою жизнь.
– Думайте что хотите, – говорю я. – А вообще, давайте забудем эту историю.
Я уже один раз выходила на улицу, чтобы снова поглядеть на небо: на его темном фоне виднелся тонкий ломтик луны, и в нем не было абсолютно ничего необъяснимого. Небо как небо, а в нем Полярная звезда.
Я люблю небо, потому что для меня оно в чем-то рациональнее, чем сама жизнь.
Глядеть на небо вовсе не тоскливо, даже при том что картина умирающей барышни, глазеющей в небеса, неизменно наводит на мысли, что скоро она туда и отправится. У меня небо не ассоциируется с Высшей силой. В моем представлении это скопище газов и отдаленные отголоски потухших небесных тел.
Правильное название Полярной звезды – Киносура, по имени одной нимфы. Это навигационная звезда: по ее положению на небе можно определить местонахождение и курс корабля. Ученые древности считали (и здесь я снимаю шляпу перед гениальными и чудаковатыми философами семнадцатого века, одним из которых был Жак Гаффарель, ведь именно они изучали и возрождали астрологические практики давних времен. «И как только она их находит?» – спросите вы. Как-то так: однажды, погрузившись в самые недра библиотеки, я наткнулась на диаграмму звездного неба. Изображенные на ней звезды походили на полчище плодовых мух в чашке Петри. Эта диаграмма и положила начало моему Помешательству) – итак, ученые древности считали, что звездные узоры складываются в буквы и существуют целые небесные алфавиты. На небосводе зашифрованы послания, и по мере вращения Земли текст этих посланий переписывается. Получается, что небо – это одно большое, постоянно меняющееся стихотворение, а может быть, письмо, написанное одной рукой и спустя некоторое время дополненное другой. Поэтому мне хочется смотреть на небо не отрываясь, пока наконец я не смогу это письмо прочитать.
В детстве я все время порывалась улизнуть из постели, чтобы залезть на крышу и вдоволь насмотреться на звезды. Я разработала план побега через окно с последующим подъемом по водосточной трубе, но, когда я уже вытаскивала на крышу одеяло, меня застукала мама. Тут уж она сдалась и вскоре сама возглавила вылазку на крышу в четыре часа утра, прихватив на всякий случай всевозможные дыхательные аппараты. Завернувшись в стеганое одеяло, мы вместе смотрели на звезды. Мы взяли с собой термос, фонарик и атлас созвездий. Так мы и сидели, молча разглядывая ночное небо, и время от времени мама показывала мне различные созвездия и объясняла, что они означают.