– А ваши советы вмешательством считаться не будут? – прищурился Люсон.
– Будут, если о них кто-нибудь узнает. Но я бы предпочел, чтобы наше с вами знакомство и общение остались в тайне.
– Стало быть, вам удобнее, если править или влиять на правителя станет покорная вашей воле марионетка?
– Арман! – Посетитель вновь добавил в шелестящий голос укоризненных интонаций. – Посмотрите вокруг! Страна прозябает в нищете, народ задушен непомерными налогами, в то время как в Лувре – бесконечная череда балов и празднеств. Испания считает нас своей провинцией, итальянские принцы ведут себя предельно нагло, Англия грозит войной, австрийские Габсбурги пытаются надавить через Нидерланды и Фландрию, гугеноты дерутся с католиками, католики – с гугенотами. Вы считаете, что в подобной ситуации мне требуется марионетка? В таком случае я бы выбрал из уже имеющихся – инфантильным Людовиком управлять куда легче. Нет, Арман, здесь необходимы ясный ум, самоотверженность, целеустремленность и твердая рука. С первыми тремя качествами у вас все хорошо, иначе мой выбор пал бы на другого претендента. А обрести твердость руки я вам помогу.
– А что взамен? Через какое время вы потребуете у меня мою душу?
Капюшон замер напротив Люсона: Пресветлый внимательно всматривался в лицо епископа.
– Не будьте глупцом, Арман. В очередной раз повторяю вам: я не Дьявол и не его посланник.
– Но в чем тогда ваша выгода? – изогнул бровь молодой епископ.
– В величии Франции. О, не надо сарказма, Арман! Вы ведь тоже этого хотите, признайтесь! Личная выгода и величие государства не всегда совпадают, но мне-то хорошо известно, что выбрали бы вы, если бы представилась сама возможность такого выбора. Вы – прирожденный политик, стратег, полководец. Сутана вместо военного камзола – это всего лишь досадное недоразумение! Ваше нынешнее смирение, как и ваша видимая набожность, – это всего лишь ширма, за которой бушуют настоящие страсти. Так позвольте мне помочь вам сдвинуть эту ширму, чтобы вся Европа, весь мир узнал настоящего Армана дю Плесси!
Люсон лишь вяло отмахнулся от этих слов и медленно проговорил:
– Вы заставляете меня усомниться и в вашей искренности, и в побуждающих причинах, и в конечном исходе предприятия. Я задал вопрос – в чем ваша выгода? Вы же в итоге рассказываете мне об удовлетворении моего собственного эго. Нехорошо, милостивый государь!
Гость надолго замолчал и вновь принялся прохаживаться перед столом епископа. Наконец, обдумав требование хозяина кабинета, взвесив свой ответ так и эдак, он произнес:
– Извольте, я скажу по существу. Как люди делятся на сладкоежек и тех, кто предпочитает острую пищу, так и Иные делятся на два типа. Одни из нас питаются Темной субстанцией, которая образуется из переизбытка злобы, гнева, страха и безнадежности. Франция для них сейчас – настоящий рай. Приумножение Темных деяний и настроений – их забота и прямая выгода. Другие питаются Светлой субстанцией из положительных эмоций – и им сейчас приходится тяжко, поскольку страна утонула в бедах, унижении и вражде. Чем меньше радости и добродетелей вокруг – тем они слабее, тем в бо́льшую зависимость от Темных Иных они попадают.