– Но вкус крови говорит об обратном! – возразил я не столько Гвидо, сколько самому себе. – Значит, Людовик – сын Марии от итальянца Орсини… Тысяча чертей! Знает ли он сам об этом? Догадывается ли? Верит ли в такую сказку?
– Что бы ни говорили о нашем короле – он все же умен. А стало быть, не может не догадываться.
– Бедный мальчик! – против воли воскликнул я. Уж не знаю, почему во мне вдруг взыграло нечто человеческое.
– Он куда более несчастен, чем тебе сейчас кажется, – хмуро пробормотал Гвидо. – Скорее всего именно от осознания своего происхождения он не торопится произвести на свет наследника. И хуже того: он бы наверняка отрекся от престола в пользу своего брата Гастона и ушел в монастырь, если бы был хоть сколько-нибудь уверен, что кровь Генриха Бурбона течет в жилах Месье.
– Как, и Месье тоже?! – вскричал я.
– Никто этого не может знать наверняка, кроме королевы-матери. Впрочем, ты можешь испробовать уже проверенный способ, – хохотнул маг. – Укуси Гастона – и тебе откроются все тайны!
Я оторопело потряс головой. Тьма, ласкающая меня в эту минуту, отпрянула, разлетелась рваными клочьями. Разговор с далеким Гвидо прервался. Я остался один.
Тонкое пение по-летнему ясной луны лилось в окно, где-то за стеной приглушенно переговаривались свечи, а я сидел без движения, ссутулившись и глядя перед собой ничего не видящими глазами.
Мысль о том, что Людовик занимает трон не по праву, что у французской короны в данный момент может и не быть ни одного прямого наследника, отчего-то окатывала меня холодом. Холодом, а значит – болью.
Мария Медичи, похотливая и расчетливая дрянь, добралась до власти тем единственным способом, который только и доступен женщине: родила ребенка (а может, и не одного) от любовника (а может, и от разных), а затем избавилась от августейшего супруга, истинного французского короля, Генриха Великого. Семь лет регентства, семь лет безраздельного правления государством – стоили ли они того позора, на который она обрекла своих детей и Францию? Пусть Гвидо называет эту историю сказкой – но ведь кто-то в Испании и в Италии верит в эту сказку? А значит – тайком или открыто смеется над страной, которой правит ненастоящий король, не носящий в себе ни капли крови Капетингов…
Я, будто ошпаренный «жженым вином», вскочил со стула, который тут же опрокинулся с грохотом, отдавшимся в моих зубах и ребрах. Тысяча чертей! Уж не этот ли пример «банкирши» имела в виду Анна Австрийская?!
Глоток из золотой чащи, сделанный мною час назад, убедил меня, что в крови Людовика не было яда. Стало быть, Анна не травила мужа, не обрекала его на медленную смерть, не пыталась убить. Но если она не собиралась по примеру королевы-матери избавиться от супруга, то…