Тварь кувыркнулась по земле, поднялась на ноги и уставилась на Зою единственным глазом – ноздри вздувались, из пасти текла слюна, на лбу, под бледной, как рыбье брюхо, кожей, бешено пульсировала вена.
– Ну, давай! – выкрикнула Зоя, сжимая камень. – Давай!
Увидела, как чудовище нервно вспороло лапой землю и попятилось.
– Боишься, тварь?!
В плече взорвалась боль, растеклась раскаленной лавой по спине, шее. Зоя завыла сквозь стиснутые зубы, но боль не ослабила ее, а напротив, добавила безумия к ярости.
– Боишься, тварь?! – повторила, с хрипом выплюнув слова.
И пошла на карлика, занеся руку с камнем для удара. Мокрая одежда сейчас казалась ей горячей, будто только-только пропаренной.
Карлик шипел и отходил. Зоя даже не заметила, как наступила на кровавое месиво – то, что осталось от головы другого уродца.
– Не ожидали от меня? – голос дрожал от гнева. – Боишься?
Хотелось швырнуть камень в чудовище, но остатки здравого смысла взбунтовались: нет! Нельзя!
Карлик задрожал, промычал «у-ука», что Зоя расценила как «сука» и бросился в темноту. Исчез. Растворился. Лишь трава шуршала – звук становился все тише, тише…
На миг Зоя испытала досаду, ведь чудовище не сдохло, убежало. А потом, когда адреналин в крови перестал бесноваться, подумала обессиленно: «Вот и все».
Прижала к груди камень – бережно, как хрупкую драгоценность, – и покосилась на изуродованный труп. Тело карлика плавилось, кожа взбухала, пузырилась. Плоть оплывала, точно воск.
Лучше бы не смотрела: к горлу подкатила тошнота. Зоя упала на колени и изрыгнула липкие сгустки рвоты. Отдышалась, заторможенно подумала, что это был ужин, который так старательно, но неумело готовил сегодня отец. В походном котелке, на костре.
Подняла лицо к небу и заплакала – от боли, отчаяния, обиды на проклятую ночь и отца, который спланировал этот поход. Если бы сейчас вернулся и напал одноглазый карлик, она не смогла бы сопротивляться. Силы кончились.
Слезы душили ее. Всхлипывая и морщась от боли, поднялась, шатаясь побрела в сторону леса. Голова кружилась, а в душе была такая пустота, что и вечности не хватило бы пересечь ее. Размером со вселенную.
Когда дошла до опушки, оглянулась: где-то там, в ночи, притаился кошмар. Где-то там, у догоревшего костра, лежит отец с перерезанным горлом. Где-то там Миша и страшный старик… Где-то там наступил конец всему… Где-то там…
Где-то там, в темноте.
В лесу заухал филин. Зоя поежилась и пошла вдоль опушки. Рана в плече горела огнем, рука онемела, от озноба зуб на зуб не попадал. Зоя понимала, что нужно спешить, но бежать была просто не в состоянии – тут бы сознание не потерять. Ей казалось, что одноглазый карлик где-то неподалеку, следит из темноты, ждет удобного случая. Вот ему будет радости, если она лишится чувств.