— Дед, — почти простонал в трубку ДД. — Дед, Ким… Скорее, приезжай, пожалуйста…
— Через двадцать минут буду, — крикнул я и швырнул трубку на рычаг. В голове билась сумасшедшая мысль: «Допрыгался!» Я поднял столик, подобрал с пола бокал и рассыпавшиеся пряники.
— Несчастье, — тупо повторил я. — Несчастье…
Внезапно я ощутил, насколько все же пьян. Бросил взгляд на часы — было только девять вечера. Что же там могло произойти?
Минуту я соображал, брать с собой пистолет или нет. Потом в мою пьяную башку не без труда пробилась мысль о том, что если это несчастный случай, то, возможно, там будет милиция, а значит, лучше не светиться. Поняв, что больше ничего я все равно не придумаю, я натянул шорты, майку и выскочил на улицу.
Такси я поймал сразу же, опустил стекло и попросил водилу ехать с максимальной скоростью. В результате к дому Лопухина я подходил почти трезвым, хотя ни один инспектор ГАИ этого бы не признал.
Кнопка лифта горела тревожным багровым светом, напомнившем мне пульсирующий овал страшного лица из моего сегодняшнего сна. Лифт торчал где-то высоко, и я бросился вверх по лестнице, старательно выдыхая алкогольные пары.
Лифт стоял на пятом этаже, и дверь его была распахнута. Квартира Лопухина была открыта, в прихожей мелькали белые пятна халатов. Пахло карболкой, ночной бедой, страхом. Я прошел мимо двух врачей из реанимационной бригады, уклонился от летевшей навстречу медсестры и вошел в кабинет. Роман Сергеевич Лопухин лежал на наспех накрытой простыней тахте. Склонившийся над ним полный розовощекий врач что-то делал с его левой рукой. ДД, как нахохлившийся журавль, ходил в некотором отдалении, бросая на врача быстрые взгляды. Я подошел вплотную и взял его за рукав.
— Что с ним? — и, видя, что он не слышит меня, а может быть, даже и не видит, дернул за руку и встряхнул. — Что с ним, Дима?
— Инсульт, — пробормотал ДД. — Ты приехал, Ким, спасибо… Врачи говорят, инсульт…
— Отойдите и не мешайте, — сказал розовощекий неожиданно злым высоким голосом. — Немедленно.
ДД шагнул вглубь кабинета, увлекая меня за собой. Механически я взглянул на пол у стеллажей — стекла уже убрали.
— Дед приехал из издательства, веселый такой, бодрый, — глотая слова, рассказывал ДД. — Спросил, где ты… Я сказал, что ты заедешь вечером, он обрадовался, объяснил, что не сказал тебе чего-то самого важного… Потом мы поужинали, и он пошел к себе в кабинет… Сюда… А потом…
— Я сказал — выйдите из комнаты! — рявкнул врач, не оборачиваясь. Тут я понял, что ДД говорит очень громко, почти крича, будто боясь, что я не расслышу. При крике врача худое лицо его исказилось, и мне показалось, что он сейчас заплачет.