А «разделяй и властвуй» хорошо подходит для того, кто не может властвовать с помощью силы.
Она не сомневалась, что сумеет очаровать любого в этой компании, кроме, пожалуй, Куницы. Этот не поддастся женским уловкам, слишком опытен и умен, да и эльфы не особенно падки на людских самок, в отличие от других нелюдей…
Когда ее отправили на озеро мыть котелок, Нейли протестовать не стала, уже поняла, что дисциплина в этой компании царит железная. Надраила посудину до блеска, вспоминая те времена, когда белорукой девочке, не знавшей, что такое домашняя работа, пришлось чистить песком миски в таверне, мыть заплеванные столы и обрыганный пол, зарабатывая на корку хлеба.
Эх, слез тогда было…
Спальник убитого Талиша и вправду оказался теплым, и запах внутри не так чувствовался, или девушка просто притерпелась. Меч прихватила с собой, положила под боком, и уснула, вслушиваясь в похрустывание угольков в костре, сопение Кувалды и шорох ветра в ветвях.
Проснулась, как показалось, мгновенно, оттого, что ее кто-то обнял.
Уловила запах дыма и свежего хлеба, и поняла – Кринза.
– Ты проснулась, красавица? – спросил он. – Я пришел согреть тебя.
– О да, я вся горю, – прошептала она, одной рукой нащупывая завязки спальника, а другой – вытаскивая меч из ножен.
Он придвинулся ближе, борода пощекотала ее подбородок, а затем Кринза замер. Холодное острие уперлось ему в горло, прямо в кадык, и он понял – еще движение, лезвие пойдет дальше, пропорет кожу.
– Ты настолько туп, мой сладенький? – промурлыкала Нейли. – Или глух, как пень? Я четко сказала – всякий, кто ко мне подкатится, огребет нож в бок. Если чешется так, что невмоготу, иди дерево с дуплом поищи, или руками поработай, или в задницу другу сунь! – голос ее задрожал от злости.
Она видела, что Кувалда сидит у костра, понимала, что он все слышит, но ей было наплевать.
– Э… да, – сказал Кринза. – Я понял.
– Вот и славно, – Нейли сделала движение коленкой, обозначая удар ему в пах. – Теперь отвали, если еще раз сунешься, то я просто убью тебя безо всяких разговоров.
– Да, – он торопливо отодвинулся, пощупал шею.
Девушка ожидала, что Кринза начнет ругаться, обзывать ее «паршивой сукой», «дешевой подстилкой» или «вшивой мандой», как это всегда делают мужики, получившие от ворот поворот, но он промолчал. Отошел к костру, некоторое время посидел рядом с пламенем, а затем улегся в стороне, так что она его не видела.
И утром вовсе не смотрел на нее волком, а отводил взгляд и хмурился.
А Нейли улыбалась на этот раз Орешку, тот в ответ недоуменно моргал и нервно хватался то за дубинку, то за пращу – похоже, привык иметь дело с мертвыми либо потерявшими сознание женщинами.