Мир оказался совсем не таким, каким он выглядел по книгам и рассказам.
Но хуже всего было то, что он совсем не походил на творение благого и всемудрого божества, коим представлялся Вечный в священных текстах, обрядах и проповедях. За пределами стен обители царили кровь и грязь, убийства и неверие, богохульство и обман.
«Как такое возможно?» – спрашивал себя Эрвин, и не находил ответа.
Не иначе, как Властитель в великой милости своей послал ему особое испытание, достойное того, кто должен исполнить обряд в Обители Света, вернуть благоволение Вечного на грешную землю. И испытание это надлежит пройти, а собственных сил на это вряд ли хватит, и проще всего их найти в молитве.
Вчера юноша переночевал на постоялом дворе, последнем в пределах Фавилы, а сегодня пересек границу герцогства. Через пару дюжин миль дорога свернет, чтобы соединиться с торговым трактом, идущим к гномьим владениям в Старых горах, ему же предстоит идти прямо на восток.
Эрвин хорошо помнил рассказ умирающего брата-наставника, тот дорожный план, что сгинул в Кардифре вместе с сумой, но на всякий случай вчера расспросил хозяина постоялого двора.
– Помилуй наше нечестие, очисти глаза во имя праведности, разумения и ясности, да воздвигнется мощь твоя на нашем основании из истинной веры, что вечно пребудет во имя Вечности, – шептал он, не забывая время от времени осенить себя священным знаком или склонить голову.
Дорога была пустынной, лишь изредка попадались телеги и группы всадников.
Из глубин памяти всплыла улыбка дочери лекаря, сердце дернулось, и юноша сбился. Остановился, поправил висевшую на плече суму, и начал молитву снова – нет, он изгонит греховные побуждения, не даст неблагочестивым мыслям одержать верх!
Вспомнил то, что видел в лекарском шатре в день битвы… разорванные животы, заживо гниющие от боевых заклинаний люди, проломленные черепа, лужи крови, и на мгновение забыл слова. Пришлось остановиться, сойти с дороги и, встав на колени, покаяться и очиститься.
Это помогло, но ненадолго.
Семнадцать лет жизни под сенью Вечности дали Эрвину меньше впечатлений, чем последние пятнадцать дней, и впечатления эти оказались не благими, не радостными и даже не приятными. Его душа переполнилась горечью, болью и недоумением, в ней завелись подобные червям сомнения…
Разве в силах ничтожный и грешный человек одолеть их самостоятельно?
Нет, он может лишь надеяться на помощь благого Властителя.
На обед остановился на берегу речушки, бежавшей меж лесистых берегов, а к ночи добрался до озера, что вытянулось вдоль дороги почти на милю. Набрал хворосту, и в небольшой ложбинке у самой воды разжег костер – для тепла и уюта, готовить все равно не собирался.