– Ян, Райден, проследите за ними, что и куда, – отрывисто скомандовал Валх. – Калин, возвращайся к работе.
Парнишка в черном кафтане ушел на кухню, мальчишки выбежали во двор, а хозяин Развилки, убрав арбалет куда-то под стойку, неторопливо зашагал к столику Нейли. Лицо его вновь стало обычным, спокойным, но девушка невольно подобралась – сейчас начнет расспрашивать, почему за ней гонятся, и придется врать, придумывать что-то.
Не признаваться же в том, что она убила барона?
– Доброе утро, госпожа, – сказал Валх, как ни в чем не бывало.
– Доброе… – отозвалась она, и неожиданно даже для себя спросила. – Вы мне поможете?
– Нет, – он смотрел приветливо, но равнодушно. – Я не помог им, хотя это было проще всего, и не помогу вам, хотя так бы поступил добрый человек. Я же всего лишь Держатель Развилки, и здесь, в моих владениях, нет места раздорам, – это оказалось сказано с такой твердостью, что впору было поверить – русоволосый гигант с изящными манерами способен остановить войско орков или орду бешеных кентавров, – но все, что происходит за их пределами, меня не касается.
Нейли стиснула зубы – да, глупо верить, что кто-то выручит ее просто так, за красивые глаза.
Увидела, что Валх посмотрел куда-то в сторону, и сама уловила легкие, невесомые шаги. А повернув голову, обнаружила, что рядом с ее столом стоит высокий, почти как хозяин, но тонкий, словно тростинка, эльф, и улыбается, холодно, одними губами.
– Мне кажется, нам есть о чем поговорить, барышня, – сказал он.
Тьма клубилась за окном, и город прятался в ней так надежно, словно его и вовсе не было.
Спать Эрвин не мог, ворочался и так и сяк, время от времени поднимался и начинал ходить по комнате. Сердце его жгло, а мысли не текли неторопливо, цепляясь друг за друга, как обычно, а бежали рваные, судорожные, мало связанные одна с другой, и порой совсем не подобающие служителю Вечного.
Вот бы Корделия пришла к нему сейчас…
Нет, лучше бы он никогда не появлялся в Кардифре и не видел ее…
Или грабители довели бы дело до конца, и он умер, отправился бы к творцу мира…
Молитвы не помогали, хотя он пытался читать их неоднократно, они просто не шли ни на ум, ни на язык. Все, чему его учили в монастыре, церемонии, священные тексты, посты и беседы о возвышенном, все это казалось глупым и бессмысленным, стоило ему подумать о рыженькой девушке с веснушками на лице.
Понятно ведь, что долго он не выдержит, что надо что-то делать… уйти до рассвета, тайком, не поблагодарив хозяина за помощь?.. Помилуй Вечный, но это недостойно… Как-то справиться с собой? Но как, что сделать, чтобы это наваждение прошло, и вернулся душевный покой?.. Или, может быть…