– Приехал-то зачем? Покаяться?
– Совета испросить, как дальше жить? Много ошибок в жизни совершил, ноне Пожарскому помогаю. А смысла жизни не нахожу.
– Как философ говоришь. Ты ведь не дворянин?
Михаил мотнул головой отрицательно.
– Живи честно, по правде, по заповедям Христовым. Всё и наладится.
Проницателен Авраамий и чужие секреты хранить умеет, за столько лет не выдал. Открыться ему, что не этого времени он, родился спустя четыре века? Авраамий почувствовал, что не до конца Михаил открылся.
– Ещё что-то сказать хочешь?
– Хочу, но не могу, не пришло ещё время.
– Неволить не буду, да и права не имею. Поздно уже, иди почивать, да храни тебя Господь!
Михаил откланялся, отправился в корпус для паломников. Хотел обдумать за ночь, может, стоит открыться Аверкию? К утру погода резко испортилась, подул ветер, стал волну поднимать, по небу тучи побежали одна чернее другой. Ратники после заутрени к Михаилу подошли.
– Корабельщики готовятся отплывать. Говорят, штормы здесь долгие бывают.
– Собирайте вещи, мы с ними пойдём.
Привет от Пожарского Авраамию передал, поговорил по душам, пора в обратный путь.
Этот же коч, на котором на остров приплыли, пустился в обратный путь. Коч – судно поморское, специфическое, днище корабля круглое, как орех. Если во время плавания корабль на ледяное поле попадёт, льдинами его не раздавит, как обычные суда, а выдавит наверх. На носу и корме каюты, между ними трюм для товаров и рыбы. Так же на носу и корме по якорю в четыре с половиной пуда. Если судно на льдину оказалось выдавлено, со стороны носа или кормы на удалении в сотню саженей вырубали топорами лунку, бросали якорь, а потом всей командой за канат или цепь судно подтягивали. Так и выбирались к чистой воде. Но и отрицательные моменты были, судёнышко рыскало на ходу, и остойчивость в непогоду была неважной из-за ровного и круглого днища. Всё познаётся с опытом. На остров шли по хорошей погоде, а обратно по ветру, по волнам. Порывистый ветер то надувал парус так, что мачта угрожающе скрипела, то обвисал безвольно, когда стихал порыв. Судно раскачивалось с борта на борт, вода заливала палубу и стекала.
Михаил с обоими ратниками, как и другие паломники, находились в трюме, на палубе невозможно – холодный ветер и вода. Вмиг мокрый будешь и замёрзнешь, температура градуса два-три имела. Все, кто находился в трюме, молились за благополучный переход. Михаил уповал на опыт кормчего и команды. Вот кому приходилось туго, парус то перекладывали, то подтягивали шкотами, уменьшая парусность, чтобы мачта не сломалась.