Одним днём Гаврила Нестерович с Михаилом разговор завёл, вроде как случайно. Настроение прощупывать начал. Как-де относится к царю выкрикнутому, да нет ли желания помочь, уйти в столицу? Да всё полунамёками, в обход, со смешком. Михаил спросил в лоб:
– Гаврила Нестерович, мы у тебя уже полгода служим. И вроде ничем не провинились. Или обиделся на что? Так скажи прямо.
– Упаси бог! Ты ватажник справный, и парни твои в зазорном, скажем, питие неумеренном не замечены. Правильно боевых холопов держишь, в порядке.
– Тогда не пойму я что-то, к чему клонишь?
– А не хочешь ли в Первопрестольную податься? В городе ополчение собирается. Рать невелика, так из маленьких ручейков река складывается.
– Гонишь?
– Помилуй мя, Господи! И в мыслях не имел. Узнать хочу, стоит ли мне твёрдо на тебя и холопов твоих надеяться. Сманят посулами, и бросишь меня. Как тогда?
– Мы же договорились, руки жали.
– Так-то оно так. Да бывают интересы народные али государственные.
– Гаврила Нестерович, закончим разговор. Невместно мне слушать, даже обидно. Повода мы не давали и впредь не дадим. А если тебя не устраиваем, других присмотрел, так скажи, в тот же день уйдём.
– Не ерепенься, пусть идёт по-прежнему. А сейчас отдадим должное трапезе.
После странного разговора Михаил с парнями поговорил, спросил, как служится да есть ли желание уйти. Оба парня изъявили желание остаться.
– Какая-никакая деньга идёт. Крыша над головой, харчи справные, одёжа за хозяйский кошт. Лучше найдём ли? – ответил Афанасий.
Остались. В государстве непорядок, провинция без царя управляется, поместным собранием. А из Первопрестольной слухи доходят то диковинные, то страшные. Лето прошло, осень, снова зима в свои права вступила. Снега выпало мало, едва грязь прикрыл, зато морозы ударили. Для средней полосы вполне терпимые, хуже бывало. Реки льдом сковало. Лёд ещё тонкий, по нему ездить не рисковали. Одним утром Гаврила Нестерович попросил Михаила с парнями в Тростяное съездить. Недоимка там. Сельский староста обещал всё обозом по осени доставить, а уж зима, а обоза нет.
– Ты там построже с ним, Михаил. Совсем от рук Лукьян отбился. Али случилось что?
Кони застоялись, парни засиделись. Предстоящую поездку с радостью восприняли. До Тростяного на конях два часа ходу, только размяться. Коней не гнали, наглотаются в галопе холодного воздуха ещё, лёгкие у лошадей слабые. Добрались до моста через Аву. Речушка неглубокая, да берега крутые. Через реку мост деревянный, узкий, только одной телеге проехать. Вот одни сани-розвальни на мосту и стояли. А ездового, селянина, плетью стегал конный стрелец. На другом берегу ещё двое конных гарцуют возле возка. Ага, понятно. Селянин господину дорогу не уступил. А похоже, он первый на мост въехал, да не успел освободить. На санях груз под рогожей, а лошадёнка у селянина старая, спина провалена, можно сказать, кляча. Если бы стрелец плетью селянина не стегал, уж мост давно бы освободился. Михаил к мосту подъехал, с коня спрыгнул, к саням подошёл.