– Я вам не мешаю? – испуганно спросил он.
– А мы вам? – ответил я.
Тимофеев попросил меня постоять рядом, пока он совершает движения «лю», – тут нужно понимать, на какой высоте должен быть удар. Я встал рядом, и Тимофеев, ласково улыбаясь, начал махать пятками у меня перед носом. Хотя лампочка горела тускло, я отчетливо различал все пятна на розовых пятках каратиста и даже ощущал слабый, но запах, это было неприятно, но я терпел, сюрреалистическая картина меня завораживала – каратист в кимоно, а вокруг шумит русский лес и сказочный снег падает на сугробы. Тут вдруг в нашей комнате загрохотали кастрюли, и строгий голос Радловой крикнул:
– Лева, открывать бутылки Пушкин будет?
Я улыбнулся и попросил прощения.
– Заходите к нам, – вежливо сказал я однокласснику Тимофееву, – встретим вместе Новый год!
Тот радостно кивнул, и я вошел в комнату, чтобы помочь с глинтвейном.
Для того чтобы открыть бутылки с вином, тогда требовался достаточно острый нож – в бутылках не было пробок, горлышки облегала плотно пригнанная пластмасса.
– Погодите, – хмуро сказал поэт Геннадий Рабинович. – Не обязательно нож. Можно и по-другому…
Он чиркнул спичкой, и через несколько секунд в комнате запахло горелой пластмассой. Пластмасса обгорела с одной стороны, и Рабинович ловким движением сдернул ее с толстого горлышка.
– Ты что делаешь, Геннадий! – заорала Радлова. – А дышать нам как?
– Можно окно открыть! – спокойно сказал Рабинович и, никого не спрашивая, резко распахнул форточку.
В комнату ворвался зимний воздух.
– Лева, попроси у кого-нибудь нож, – лениво сказала Радлова. – Он нам все равно понадобится.
Несмотря на зимний воздух, в комнате противно пахло. Я надел тулуп и вышел.
На веранде уже не было никаких каратистов.
«Телевизор, что ли, включить? – лениво подумал я. – Вдруг он работает? Посмотрю передачу». Потом я опять глянул в лес, и захотелось туда, в темноту.
Как только я спрыгнул с крыльца на тропинку, на меня сразу налетела огромная овчарка. Она молча сбила меня с ног и начала тыкаться мордой в лицо.
Я не успел испугаться, потому что, во-первых, был весь в снегу, снег засыпался за шиворот, в рукава, в валенки, просто всюду, во-вторых, страшным голосом завизжала какая-то девушка, и собака трусливо отбежала куда-то прочь…
Чьи-то сильные руки быстро подняли меня из сугроба и ласково встряхнули. Это был давешний собеседник с бледным лицом, рядом с ним виновато жалась овчарка, которую била, но несильно, рукой в варежке девушка – она была в коротком пальто, из-под которого виднелись красивые ноги в синих шерстяных колготках.