Когда я только-только завершил тот свой победный рывок на зимней Олимпиаде и еще едва держался на подкашивающихся ногах, меня обступили журналисты.
Переводчица захлебывалась словами: «Что вы чувствовали, когда шли по трассе? С какими неожиданностями столкнулись? Кто из спортсменов мира служит для вас образцом? В чем секрет того, что вам удается так быстро переходить от бега к меткой стрельбе?»
Я отвечал: «Не знаю».
Так в ту минуту и было. Но позже я, конечно, смог сам себе ответить на все эти вопросы и даже вдруг будто со стороны увидел во всех мельчайших подробностях то, как бежал по трассе, что происходило вокруг.
Переключаться — это еще и способность вырываться из одних потоков-впечатлений, шума, света, обращенных на тебя взглядов — и тут же погружаться в другие, не менее яркие, значимые, но совершенно другие.
Выйдя из здания, где все это происходило, я остановился на краю тротуара. Мимо шли люди, проносились автомобили. Никаких мыслей в голове моей не было. Стоял, смотрел по сторонам. Щурился от лучей солнца.
Рядом со мной вдруг оказался бородач в замшевой куртке.
— Самое странное — это, конечно, то, что медведь, которого вы видели на седловине, был очень тощ, — проговорил он так, будто мы с ним добрые приятели и продолжаем неторопливую, давно начатую беседу. — Вы сказали: «Кожа да кости». Очнитесь! — Он начал тормошить меня за плечо. — Судите сами: уже сентябрь. Скоро в берлогу. Медведь же нисколько не накопил жира. Значит, ему что-то мешало. И значит, если он был хвор из-за пули, которая сидела в нем (а это вполне можно проверить), то пулю всадили в него не три дня и даже не три недели назад, ибо ни от какой раны похудеть за такое короткое время он бы не мог. Осенние медвежьи жировые запасы огромны. Их должно хватить на целую зиму. Следовательно, вполне возможно, что пуля сидела в нем все летние месяцы, и ваша недавняя стрельба, даже если она и была, не имеет никакого отношения к данному случаю.
У меня вырвалось:
— Но я же точно знаю, что не попал в него!
— И сможете доказать?
— Смогу. Но кто будет слушать мои доказательства?
Он прервал меня:
— Вам известно, где находится филиал Академии Hayк? Конечно, известно! Трехэтажное здание на площади Первого Мая. Приходите завтра в Институт геологии и геофизики. В первой половине дня я буду там в гидрохимической лаборатории. Это на втором этаже. Спросите Трофима Петровича. Нам обязательно нужно поговорить.
Я не успел ответить.
Подкатил зеленый пикап с надписью: «Экспедиционная». Еще на ходу раскрылась дверца. Машину заполняли мужчины и женщины в куртках и ватниках. Трофим Петрович влез в нее, повалился на окованные железом ящики приборов. Пикап рванул.