- Послезавтра вернусь, дядя, - бодро ответил я, щелкнув замками новенького кейса.
- Ну куда ты под вечер?
- Как раз на последний успеваю. До Ангрена два часа, сослуживца повидать надо. Обидится!
Куда идти ночевать, я не знал. Знакомых в Ташкенте не было. Впрочем, как и мифического сослуживца в Ангрене. В гостиницы нельзя. В частных ночлежках периодически устраивают шмон, именуемый паспортной проверкой. Ночью болтаться по скверам и паркам одинаково опасно. Как бы то ни было, но паспорт, едва дядька отвернулся, я зашвырнул за массивный резной буфет дореволюционного образца. Он был только помехой. В ближайшей парикмахерской я коротко, очень коротко подстригся. В универмаге приобрел умопомрачительную американскую футболку, вероятно, ташкентского производства. Подумав, разорился и купил портативный магнитофон, он легко и удобно лег в кейс.
К восьми вечера Гончарова, то бишь меня, было не узнать. Один лишь вопрос о предстоящем ночлеге оставался открытым. Нужно было предпринимать какие-то превентивные меры. Торопиться мне было некуда, и я на автобусе добрался до центра, до сквера Революции. Здесь под открытым небом стояли столики и заканчивали трудовой день ташкентские алкаши. Выбрав одного поинтеллигентнее, я подсел к нему с бутылкой ликеру и попросил составить компанию. Засуетившись, он поспешно согласился, отодвигая соседний стул и услужливо придвигая себя к столику. Тягучая малиновая жидкость растеклась по стаканам, и мужик с сожалением заметил:
- За такие деньги можно было две водочки купить.
- Не пейте, - посоветовал я с опозданием, ибо интеллигент с интересом рассматривал обнаженное дно стакана.
Крепкий ликер уже через несколько минут заметно расслабил нервы и снял напряжение сегодняшнего дня.
- Будем знакомы. - Собутыльник хозяйским жестом распорядился моим ликером и, дружелюбно улыбаясь, представился: - Гена!
- Чебурашка, - ответил я, с трудом гася вдруг поднявшуюся во мне злость.
- Не понял...
- Приказа "повторить" не было.
- Пардон! - Мужик суетливо пододвинул ко мне свой стакан, и тут вообще стало мерзко до тошнотиков.
- Завязывай "дуру" гнать, Гена. За знакомство! - Я поднял малиновый граненый стакан. - Костя.
- Паскудно?
- Весело!
- Видно. - Он втянул в себя липкую жидкость из стакана и философски добавил: - А кому сейчас легко?
- Тебе!
- Что так?
- Бухаешь себе каждый день и трын тебе трава.
- Я работаю!
- Кем?
- Художник и физиогномист.
- А-а-а, редкая профессия. Большой, должно быть, спрос на тебя?
- Да нет, нет никакого спроса. - Гена тоскливо уставился на пустеющую бутылку. - Нынче экстрасенсы в моде, а я будущее не умею предсказывать. Никому, даже себе. Только настоящее и чуть-чуть прошедшее.