- Нет.
Приют был подходящим, и я вызвался сходить.
- Не надо! - возразил сторож. - Стервы сходят.
- Какие?
- Да какие явятся. Всякие!
- Зачем пускаешь?
- Мое дело. Да и все ценное Сергей - это, значит, братец мой - запер в сейф. У тебя деньги есть?
- Есть немного.
- Спрячь, девки могут конфисковать. Случаи были.
- Так не пускай!
- А они мне нравятся!
- Все вместе?
- Угу.
Девки, в количестве двух персон, явились минут через пятнадцать. Брезгливо взяв деньги, с достоинством отправились за выпивкой. Я же, забравшись на второй ярус, зарылся в вонючие бараньи шкуры и, проклиная кошмары сегодняшнего дня, улетел в страну грез и забвения. Глубокой ночью меня разбудили резкие толчки, сатанинский смех и табачный дым. Народ гулял. Шатром расположившись на нижней палубе, голые непотребные девки орали то романсы, то похабные частушки. Гена отдыхал. Родная стихия и привычный быт заставили его забыть про сон.
Стараясь не шуметь, я осторожно сполз с нар и с двумя овчинами проскользнул во двор. Здесь, за углом мастерской, прямо на худосочной траве я устроил себе лежбище, вытянувшись на спине и долго глядя на низкие азиатские звезды. Анализировать прошедший день не было ни сил, ни желания.
В шесть утра, кое-как ополоснув физиономию, я вышел за веселые ворота приютившего меня притона. Появляться здесь во второй раз было неразумно. Спросив у редких пока прохожих нужную мне улицу, я не торопясь, пешком отправился по адресу, на ходу обдумывая и планируя предстоящие действия.
К восьми часам я стоял перед домом, внимательно рассматривая на воротах уродливый картон с надписью: "Дом продается". Покупать его я не собирался. Напротив дома, чуть левее, я устроился на скамейке, закурил и приготовился ждать. Через полчаса за моей спиной за скрипела калитка, и на свет Божий вылезла не то армянка, не то еврейка.
- Вам что, сидеть больше негде? - Она грузно повалилась на противоположный конец доски, сморщив горбатый толстый нос. - Покойный Арик не для того построил скамейку, чтобы на ней сидели незнакомые мужчины и курили свои вонючие сигареты. Уже убирайтесь, или я вас выгоню вон.
Я сидел молча, растерянно улыбался, не зная, что ответить достойной женщине, так яростно оберегающей частную собственность и нерушимый покой родного очага.
- Чего ты губы раскатал, как баран на новые ворота, прямо как наш участковый?
- Да вот, бабуля, жду.
- Я бабуля?! Тетю Софу еще никто не называл бабулей, сопляк! - распалялась старуха. - Тетя Софа родилась на этой улице и ничего, кроме уважения, от людей не видела.