Через полчаса оба стояли перед нашим довольным щенком-шефом.
- Где баксы? - с позиции силы, не повышая голоса, спросил он и тщательно отвесил пощечины одному и другой.
Мужик равнодушно промолчал, а девка сразу же закатила истерику.
- В змеепитомник, - приказал Олег, - там разберемся.
Джип шел первым. Бандиты либо уже доверяли мне, либо просто забыли, но в моих руках остался ковбойский кольт. "Такую "дуру" не видал я сроду..." С превеликим удовольствием я разрядил бы весь его массивный барабан в их черепа. Держала Ленка. Мне бы не хотелось видеть ее мертвой.
Резко, носом в тент, встал джип. Белея на ослепительно белом солнце, нервно затряслась палатка. Умолк мотор, и наступивший было звон тишины разорвал негромкий мучительный стон. Умирал человек.
Первым в палатку влетел я. На кровати справа лицом вниз лежал седой окровавленный узбек. С обнаженной спины его свисали лоскуты кожи. Ноги, пропущенные сквозь прутья спинки, были крепко стянуты у колен, а связанные за спиной руки задраны высоко вверх. Их вытягивала хитроумно перекинутая через верхнюю спинку веревка. На кровати слева в той же позе, как на горизонтальной дыбе, стонала женщина.
- Нож, быстро! - крикнул я входящему Роману.
Оценив ситуацию, Роман выхватил нож и тут же перерезал путы. Безжизненные руки страдальцев упали вниз. Женщина застонала громче, а старик по-прежнему молчал.
- Воды, где взять воды? - кричал я Акраму, но он только нелепо хлопал глазами да что-то бормотал по-своему.
- Неси воду, придурок! - Развернув, Олег выпихнул Акрама из палатки.
Женщина пришла в себя довольно скоро, а старику это было не дано. Он умер через четверть часа.
- Хоронить надо, - заныл Акрам.
- Успеешь, до захода солнца еще далеко, - отрезал Олег. - Давайте тех сюда.
Связанных пленников втолкнули в палатку.
- Где баксы? - наступив мужику на горло, жестко спросил Олег.
- Не знаю!
- Уберите деда с кровати и точно так же положите его.
В глазах убийцы мелькнул страх, но пока он еще держался, червяком извиваясь, пытался сопротивляться.
- Чего он от вас добивался? - обратился Олег к освобожденной от пут женщине. Говорила она с трудом, невнятно.
- Они... змеиный яд... требовали... всю ночь... мучили... Ака не выдержал.
Это страшно, когда по изуродованной маске лица катятся слезы.
- Дайте ей выпить.
Захлебываясь, женщина жадно глотнула водки, вся пошла судорогой и забилась, зашлась в истерике:
- Пала-ачи... а-а-а! Фашисты... Убейте их...
Истерично заорала и лежащая на полу Наташка:
- Марат, отдай, отдай, ведь убьют! Жить хочу-у-у!