— Здесь есть вай-фай, — сказал он ей. — Я попрошу кого-нибудь дать тебе пароль.
— Спасибо.
Ее пальцы барабанили по чашке. Малик услышал, как Сидни вздохнула, словно хотела что-то сказать, но передумала. Несколько раз это повторилось, пока наконец он не смерил ее взглядом и не спросил напрямую.
— Скажи же, дорогая habibti. Что такое?
Она долго смотрела на него своими большими серыми глазами, собираясь с мыслями. Затем прикусила нижнюю губу, борясь с желанием отвернуться. Боль читалась на ее лице.
— Я хочу узнать, почему ты никогда не привозил меня сюда, — наконец произнесла Сидни. — Это все — твое, это все — ты. Настоящий. Твоя одежда, место — это ты. Но ты никогда мне этого не показывал. Неужели ты меня стыдишься?
Сидни все поняла, но она хотела услышать признание от Малика. Он жалел, что взял ее в жены, и она хотела, чтобы он сказал ей это в глаза. Ее сердце бешено стучало и готово было выпрыгнуть из груди, пульс зашкаливал.
«Скажи же! Признайся мне во всем».
Тем временем Малик снял свой головной убор. Его темные волосы были волнистыми и густыми. Сидни вспомнила, каково это — касаться пальцами его непослушных волос. При этих мыслях сердце ее замерло, низ живота напрягся.
«Нет! Этим воспоминаниям больше не место в ее голове!»
— Я вовсе тебя не стыжусь. — Красивое лицо Малика не выражало никаких эмоций, и, хотя он произнес слова, которые она так сильно хотела услышать, Сидни ему не поверила. — Рано или поздно мы бы сюда приехали.
— Рано или поздно, — повторила Сидни, не в силах сдержать горечь обиды. Он не скажет ей правду даже сейчас. Чего она ожидала?
— Что ты хочешь, чтобы я сказал, Сидни? — потребовал от нее ответа Малик. — Признаюсь, я совершенно об этом не подумал. Единственное, о чем я мог думать тогда, — так это о том, чтобы вновь увидеть тебя обнаженной и заполучить тебя.
Девушка поставила чашку, радуясь, что от неожиданного признания не разбила ее о блюдце.
— Почему ты просто не можешь признать правду?
Он серьезно посмотрел на нее.
— Почему ты просто не скажешь мне, что ты хочешь от меня услышать. Хватит ходить вокруг да около.
— Ты все прекрасно понимаешь. Ты просто отказываешься во всем признаться.
Малик поднялся со стула, окинул ее пренебрежительным взглядом, который она так ненавидела. Он всегда закрывался, когда речь заходила о серьезном, а Сидни была так сильно ослеплена любовью, что даже не замечала предупреждающего знака, маячившего на поверхности.
— Если ты планируешь провести последующие сорок дней в таком духе, не жди развода, — предупредил ее Малик.
Она подняла голову. На самом деле Сидни никогда не вступала с ним в дискуссию, они не были вместе так уж долго, чтобы успеть серьезно повздорить о чем-либо. Она вовсе не была конфликтной. Но она чувствовала себя такой опустошенной после этого разговора, хотелось покончить с ним. Ей надоело!