Возвращение Розалинды принесло в Стенвуд-Касл значительные перемены. Многие из них были видны невооруженным глазом, ибо даже самым отъявленным неряхам пришлось соблюдать опрятность и порядок, которых неукоснительно требовала хозяйская дочь. Она твердой рукой насаждала в замке свои правила, ни разу не повысив голоса. Когда в кухне, которая теперь сверкала чистотой, воцарились Мод и Эдит, все восприняли это как должное. Сперва кое-кто ворчал, что, дескать, нынче дух перевести некогда, но вскоре эти сетования сошли на нет, поскольку все трудились на равных. К тому же слуги, по правде говоря, и сами испытывали облегчение оттого, что точно знали свои обязанности.
Трижды в день сэр Эдвард усаживался во главе стола в преобразившейся главной зале. Обитатели замка старались не ударить в грязь лицом. Господское платье теперь неизменно выглядело свежим, а все прорехи были искусно залатаны. В последние две недели жизнь лорда шла совсем не так, как прежде: ему были обеспечены приличествующие его положению одежды, любимые кушанья, теплый домашний очаг, — о чем еще можно мечтать?
— Выйди-ка со мной на прогулку, — обратился он к дочери как-то после обеда. — Удели мне немного времени, пока не принялась за очередные хлопоты.
Розалинда раскрыла глаза от удивления. Хотя ей было известно, что отец одобряет все ее затеи, он редко снисходил до беседы. Тем более приятным стал для нее этот знак родительского внимания.
— Сделайте милость, пройдитесь со мной на задний двор. Там поставлена на огонь пара котлов — нужно их проверить, — попросила она отца.
— Какие еще новшества ты затеяла? — поинтересовался сэр Эдвард, выходя из залы на яркий послеполуденный свет.
— Мы растапливаем сало и воск, очищаем их от примесей, а потом будем отливать свечи и обновлять факелы.
Некоторое время они шли в молчании. Потом сэр Эдвард заговорил:
— В твоих умелых руках Стенвуд обрел новую жизнь. Пока ты не взялась за дело, я даже не осознавал, сколь многого был лишен.
Он смотрел прямо перед собой, избегая встречаться взглядом с дочерью, его голос звучал глуховато. Но Розалинда распознала за его сдержанностью скупую похвалу и ощутила прилив благодарного чувства.
— Это все такие пустяки, — зарделась она.
— Совсем не пустяки. Это признак того, что ты стала взрослой, а я все держу тебя за ребенка. Ты превратилась в самостоятельную женщину и рачительную хозяйку.