— Нет, — соврала Розалинда и, задыхаясь, повторила:
— Нисколько.
В полумраке она не видела его лица, но услышала едва слышный смешок. Эрик подступил еще ближе и оперся рукой о стену, отрезав Розалинде путь к спасению. Другой рукой он взял ее за подбородок и поднял к себе ее разгоряченное лицо.
— Ах ты маленькая лгунья, Роза. Уста, словно мед, — так бы и пил их сладость. Почему же они источают такую бесстыдную ложь? — Он коснулся загрубевшим пальцем ее нижней губы. — Ты ведь говоришь неправду, нарушая обет, данный перед Богом и людьми. Разве пристало моей жене так себя вести?
— Тебе от меня нужно только одно, — дрожащим голосом произнесла Розалинда.
— Интересно, что же? — Он насмешливо изогнул бровь.
Мое… мои… будто ты сам не знаешь, негодяй! Тебе только бы добиться своего!
— Добиться своего? — Он опять рассмеялся и прижал Розалинду к стене так, что она охнула. Его могучий торс сдавил ее полную грудь, живот, и бедра, твердые, как сталь, беспощадно мучили ее мягкое тело. Он зарылся лицом в девичьи волосы и нашел губами мочку уха. — Мы оба знаем, что я могу поступать с тобой так, как мне хочется. — Не оставляя сомнений в своих намерениях, он настойчиво прижимался к ней чреслами. Розалинде показалось, что она вот-вот расплавится от вспыхнувшего в ней жара. — Теперь дело за малым: объявить во всеуслышание о нашем обручении и тем самым заявить свои права на замок.
— Ох! — задыхалась Розалинда, тщетно пытаясь высвободиться; ее сразило это беззастенчивое признание. — Отпусти сейчас же, подлое отродье!
— С таких нежных уст срывается такая грубая брань! Но почему-то твое тело, Роза, говорит мне совсем другое. Вот смотри. — Он провел рукой по ее груди и задержал пальцы у набухшей вершины.
Розалинда была бы рада уличить его во лжи, но знала, что он видит ее насквозь. Под его потеплевшим взглядом по ее телу пробежали обжигающие искры. Она обреченно закрыла глаза, не в силах более противиться истине.
— Ах, моя сладкая Роза, — шептал он, осыпая ее лицо легкими поцелуями. — Повтори-ка еще разок, как ты меня ненавидишь.
Розалинда только проглотила застрявший в горле комок, когда Эрик нашел губами нежную впадинку у нее на шее. Ее руки сами собой потянулись вверх, чтобы заключить его в объятия. Она прильнула к нему всем телом, поддавшись желанию, которое готово было хлынуть через край и поглотить их обоих.
— Ненавижу тебя, — произнесла она дрожащим шепотом. — Ненавижу.
Эрик оторвал ее от стены и крепко обнял.
— Если такова твоя ненависть, представляю, какой будет любовь. Мне есть за что бороться…