Стук повторился.
— Войдите, — откликнулась я. Это оказалась Амелия.
— Как раз переобувалась, — пояснила я. — Встретимся на крыльце.
Едва за ней закрылась дверь, как я подскочила к окну, изучая длинные ряды дырок. И едва не упала, поняв наконец, что это такое.
Окна когда-то были забраны решетками! Точно такие же дыры идут поверху!
— Спаситель милосердный! — прошептала я, растирая руки, покрывшиеся гусиной кожей.
Сердце глухо колотилось. Домочадцы считали, что мне не стоит жить в Синей комнате. А я еще гадала почему. Решетки! Кто был узником этой спальни? И как давно он тут жил?
«Может, какой-то сумасшедший дядюшка из прошлого века?» — подумала я, посматривая на Джорджа, мирно сопевшего перед камином, положив голову на передние лапы.
Я снова подошла к окнам, распахнула каждое и убедилась в своей правоте. Моя комната когда-то служила тюрьмой.
Я вздрогнула, но отнюдь не от холода. Что тут случилось? Какие трагедии происходили в столь прелестном уголке? Нет, наверное, в этом семействе кто-то действительно сошел с ума. Что ж, вполне правдоподобное объяснение. Во всяком случае, призраков никакими решетками не удержишь… если только именно привидения не довели обитателя Синей комнаты до безумия.
Я швырнула туфелькой в стену. Кажется, я медленно, но верно превращаюсь в истеричку. Все это сплошной вздор. Кому есть дело до каких-то решеток? Господи помилуй, да особняк был построен почти четыре века назад. Возможно, на его каменные полы не раз проливалась кровь. Каждое помещение в этом великолепном доме видело смерть во всех ее проявлениях.
Эти проклятые решетки, должно быть, стояли тут много лет назад. И какое отношение они имеют ко мне? Но все же я была заинтригована. Нужно спросить Лоренса, как только мы останемся вдвоем.
Я медленно закрыла окна, все до единого, нашла в гардеробе свои башмаки, натянула и принялась зашнуровывать, то и дело оглядываясь на окна. Представляя черные железные прутья и исхудалые руки, цепляющиеся за них. Вопли о пощаде, несвязные мольбы…
Я оставила Джорджа грезить о беконе и отправилась вниз.
Амелия ждала меня на крыльце, у парадного входа. Погода для ноября стояла теплая на удивление. Легкий прохладный ветерок шевелил голые ветви. Как не похож Йоркшир на южные графства! Йоркшир, с его грубоватой красотой, где все казалось чрезмерно большим: непроходимые леса, вздымающиеся посреди равнины, хаотические нагромождения валунов и камней в самых неожиданных местах, словно разбросанные капризной дланью местного божества. И конечно, унылые, покрытые вереском моховые болота. Одно из таких, Гран-нард, находилось к востоку: уединенная местность, покрытая кочками, пригорками. Глубокие овраги разрезали землю, как застарелые раны. Я любила этот край, но последние три года дед предпочитал жить в небольшом поместье в Пензансе, на границе мрачного холмистого Корнуолла, или в лондонском доме, построенном полвека назад, который теперь принадлежал Питеру. Как, впрочем, и Дирфилд-Холл. И все имущество деда. Интересно, вернется ли он в Англию, чтобы вступить во владение землями герцогов Браутон? Я надеялась, что он приедет в Дирфилд-Холл, его загородный дом. Совсем рядом с Девбридж-Мэнором!