Ноги наконец обрели былую крепость — он встал. И едва удержался от соблазна немедленно плюхнуться обратно. Бр-р-р! Ударивший из-за телеги свежий ветерок тоже не казался плодом больного воображения.
После влажной грязевой ванны он студил вполне ощутимо. До слез из глаз.
Бурцев поежился. Прямо скажем — не Африка. Но когда успело похолодать? Или пока он был в отключке, его зачем-то переправили в другую климатическую зону? Что тут за странный сезон? Слякотная зима? Поздняя осень? Или… Бурцев проморгался, смахнул вышибленные бодрящим ветерком слезы и смог наконец как следует оглядеться вокруг. Весна! Причем в полном разгаре.
Ничего хотя бы отдаленно напоминающего Нижний парк. Все иначе. Больше, чем просто иначе. Справа — речушка. Слева — набухшая почками рощица, переходящая в густой лес. Сзади — холм, там сквозь стаявший снежок уже пробивается молодая травка. Впереди — еще холмик, поменьше. Идиллическую картину портила только расквашенная множеством колес дорога. Жирной черной змеюкой она сползала с одной возвышенности и, мудрено извиваясь, поднималась на другую.
На обочине валялись камни, скатившиеся в незапамятные времена с какого-то из холмов. Нет, не камни даже — огромные выщербленные глыбы, этакие неподъемные кубики для неведомого циклопического сооружения. Или все-таки ведомого? Опять пресловутые башни перехода?
Бурцев стоял аккурат меж двух холмов, на краю пестрого притихшего табора. Повозки, брошенные на дороге, сгрудились в беспорядочную кучу. Неказистые груженные каким-то барахлом крестьянские телеги. Впрочем, выделялась среди них одна — в авангарде изломанной колонны. Крытая, яркая с высокими деревянными бортами, расшитая и размалеванная невесть чем. Орлы, что ли? Или грифы? Нет, все-таки орлы — с короной и распростертыми крыльями. Белые коронованные орелики на красном фоне.
Сзади — опущенный полог медвежьей шкуры, спереди — место для возницы. Нет, не карета, конечно, но явно побогаче остальных повозок. И лошадки впряжены — загляденье — не то что полудохлые клячи вокруг. Целых четыре здоровых ухоженных и сытых коняги. Двух из них — пегую и гнедую — можно хоть сейчас под седло ставить.
Кстати, это средство передвижения, в отличие от других телег, охранялось: Бурцев приметил пару вооруженных стражей. Но чем вооруженных! Диковинные топоры на длинных рукоятях и с широкими лезвиями. Дрова такими рубить — замаешься, а вот голову снять с плеч — запросто. Прямо-таки музейные боевые секиры. Но если б только они…
Оба охранника в кольчугах. На головах — стальные шлемы-шишаки, вроде «Ската», только без матерчатой обшивки. У каждого — по большому четырех угольному щиту в левой руке: добротная деревянная основа, обитая толстой кожей и усиленная металлическими полосами. Такой щит мало в чем уступит омоновскому.