Придя на службу на следующий день, Тараканов застал у запертых ворот второго шофера – Сашку Наумова. Сашка – франтовато одетый двадцатилетний красавчик, служил в гараже только второй месяц, но службой уже тяготился, каждый день жаловался на жизнь и грозился уехать к дядьке, на хутор под Печоры.
– Не появлялся? – спросил Осип Григорьевич коллегу.
Сашка отрицательно помотал головой:
– Ни слуху ни духу. Чем будем заниматься? – Наумов зевнул во весь рот.
– А я почем знаю? Алексей Николаич мне о новых подрядах ничего не говорил. Ждать будем, вдруг кто из заказчиков сам придет.
Долго ждать не пришлось. В девять с четвертью у гаража остановилась запыленная бричка, из которой выпрыгнул тощий эстонец, одетый в засаленный костюм и шляпу котелком. Ругаться он начал еще метров за двадцать:
– Сколько раз я зарекался с русскими связываться! С вами же нельзя иметь никаких дел! Где хозяин?
Наумов и Тараканов синхронно пожали плечами.
– Опять пьет, скотина? Ну, ничего, он у меня попляшет! Я ему покажу, как контракты не соблюдать! Разорю! Где мануфактура?
– Какая мануфактура? – спросил Осип Григорьевич.
– Как какая? Драп, батист, шелк, маркизет. Кто из вас на товарную станцию сегодня ездил?
Шоферы переглянулись.
– Никто не ездил, – сказал Наумов. – Хозяин нам таких поручений не давали-с.
– Как? Как не ездили… А кто же тогда ездил? – Тощий сжал кулаки, но подойти ближе к водителям не решался, а, наоборот, стал пятится назад. Сев в бричку, он закричал: – Мошенники! Я вас выведу на чистую воду! На каторге сгною!
Эстонец хлестанул вожжами лошадь, и бричка что есть мочи понеслась по улице.
– Ну вот, еще одного клиента потеряли, – сказал Наумов, доставая из пачки очередную папиросу, – эдак мы скоро совсем без работы останемся. Нет, Осип Григорьевич, я, пожалуй, уеду все-таки к дяде Мише! А лучше рвану в Совдепию. Там, говорят, для нас, трудящихся, – просто рай!
Наумов был нарвским уроженцем и под Советской властью жил лишь пару месяцев – зимой восемнадцатого, когда город оккупировала Красная Армия. И было тогда Сашке 11 лет.
– Рви, кто тебя держит. – Тараканов тоже закурил, – только учти, из рая на грешную землю тяжеловато вернуться будет.
– А вас, значит, здешние порядки устраивают? Вам, значит, нравится на этого пьяницу горбатиться по двенадцать часов в день, без выходных и праздников?
– Благодаря этому пьянице я каждый скоромный день мясо ем, а моя жена по моде одеваться может. Ну а насчет «горбатиться», то ты, брат, и не знаешь, что такое – «горбатиться». Не знаешь, и слава богу! И нечего бездельничать, открывай ворота, давай машины помоем.