- Сидите здесь. Пойду встречать твоих гаври...
Грохот засова оборвал меня на полуслове. Я кинулся к дубовой двери, все уже понимая, но еще не веря в случившееся. Ступин, сидя на пыльном дощатом полу, пытался скривить улыбочку, но было видно, что ему самому эта история непонятна.
- Гена, открой!.. - закричал я.
- Гена, в чем дело? - стараясь говорить как можно солиднее, проквакал президент. И нагловато мне: - Ну что, встретил? Козел синюшный! Снимай браслеты, затопчут тебя сейчас. Гена! Здесь мы, Гена!
- ...Об колено, заткнись! - раздался чуть выше двери знакомый голос.
Я, не целясь, дважды долбанул поверх двери, только потом сообразив, что, убив нашего тюремщика, мы убьем и свою надежду на спасение - так и будем гнить заживо. Я взял себя в руки и начал переговоры.
- Геннадий, я понимаю, что вы молодой еще человек и вас обманом втянул в эту историю ваш начальник. Не бойтесь, все поправимо.
- Кроме вашей глупости! - последовал лаконичный ответ. Голос был знакомый, но это не был голос Геннадия.
Вот тут, ручаюсь, побелел и Ступин. Забыв про Кутю, он проволочился по полу и грудью налег на дверь.
- Вы здесь? Каким образом?.. Кто вам сообщил? Анатолий Иванович, откройте!
- Господи, ну нельзя же быть такими безнадежными тупицами, последовал ответ. - И перестаньте стрелять.
* * *
Вот теперь я наконец понял. Похоже, что-то дошло и до Ступина, потому что он завизжал кабанчиком и принялся молотить ногами в безмолвную дверь, тупо вопрошая:
- Где Гена? Где Гена? Куда дели Гену?
- Здесь я, мудак, - ответил злодей Гена, сразу лишая нас последней надежды.
- Су-у-у-ка-а! - как пес на луну, завыл Ступин. - Телохранитель продажный!
Левой свободной рукой он похлопал Кутю по щекам. Потом завыл с новой силой:
- Паску-у-да! Иу-у-у-да! Продал!
Мне было смешно, хотя я прекрасно понимал: смеяться нечему. Игра, судя по всему, принимала "влажный" характер, если не сказать, совсем уж "мокрый". Добродушный старичок Вотруба оказался тем самым героем, на роль которого я прочил Ступина. И жаль, что сообразил я это перед самым занавесом. В том, что он опускается, сомневаться не приходилось. Два наглых убийства подряд и третье, тщательно спланированное, свидетельствовали о том, что товарищ перед нами серьезный, а положение наше повода к розовым иллюзиям не давало.
Я осмотрел оружие. Газовый пистолет полный, один только заряд истрачен на Кутю. В другом, 9-го калибра, конфискованном у олигофрена, было не густо. Три патрона просадил сам Кутя, целясь в меня, и два бестолковых выстрела произвел я сам. Скверно, если учесть, что мы заперты, как кролики в клетке, а у оппонентов руки развязаны, хоть дирижируй.