Эти выглядели уж больно голодными. Я представила, как они наваливаются на нас с Молли всем скопом. Карабкаются по нам, кусают, терзают когтями…
Яркая вспышка молнии выхватила их из темноты. Все они смотрели на маленький стеклянный гробик. Уж не вздумалось ли им, что там, внутри, находится что-то съестное?
Удар грома — на этот раз ближе — напугал их. Вожак повернулся и бросился наутек. Остальные последовали за ним.
Я поежилась и вытерла со лба дождевую воду.
Молли протянула мне лопату.
— Твоя очередь, — сказала она. — Там всего ничего осталось.
Деревянный черенок оцарапал мне ладонь. Я счистила ногой грязь с лезвия и подошла к неглубокой яме.
— Никто никогда не найдет ее здесь, — сказала я. — Как только мы зароем эту зловещую штуку, она уже не будет нам угрожать.
Молли ничего не ответила.
Внезапно я почуяла что-то неладное.
Обернувшись, я увидела, что Молли, разинув рот, во все глаза смотрит, смотрит на высокое надгробье рядом с нами. Она показала пальцем:
— Брит…
И тогда я услышала, как могильный камень заскрипел. И увидела бледную руку, медленно вытягивающуюся из могилы.
Не было времени даже пошевелиться. Не было времени закричать.
Я застыла, как вкопанная — и смотрела, как рука сомкнула свои холодные костлявые пальцы на моей лодыжке.
И только тогда я закричала.
Двумя неделями раньше меня занимали совсем другие мысли. Я не думала о старом кладбище в конце улицы. У меня были иные проблемы.
Точнее, одна проблема, зато большая. И имя ей было Итан.
Итан — мой двоюродный брат, а ненавидеть двоюродного брата нехорошо. Так что давайте просто скажем: он не самый мой любимый человек на Земле.
Я люблю составлять списки. И если бы я составляла список из пяти тысяч самых моих любимых людей в мире, мой двоюродный братец в него не вошел бы.
Понимаете, о чем я?
Был вечер пятницы, почти время ужина. А я примостилась на краешке кровати в моей новой спальне.
Почему у меня новая спальня?
Потому что мама с папой выкинули меня из моей замечательной комнаты в мансарде, дабы освободить комнату отгадайте для кого? Для Итана, разумеется. Теперь мне приходилось спать в маминой каморке для шитья. И швейная машина так и стояла до сих пор у стены. Так что догадайтесь сами, много места было в моем распоряжении? Ясное дело, не слишком.
Я разговаривала по сотовому с Молли. Молли, наверное, единственный человек, который знает, какая зараза этот Итан. Потому что она имела удовольствие познакомиться с ним. И получила на память две ссадины на коленках.
Кто вообще сказал Итану, что лягать людей — это весело?
Мы с Молли прямо как сестры. Если уж речь зашла о Молли Моллой, не забудьте и меня, Бритни Кросби. Нам обеим по двенадцать лет, живем мы в одном квартале и учимся вместе с третьего класса.